- Элси, стой! Подожди меня, пожалуйста! – взвыла Кира.
- Нет, остановись! – кричала Гермиона, но Кира ее не слышала. Она проскочила через магический барьер в дверном проеме и бросилась вверх по лестнице.
- Грейнджер, не вздумай! – взревел где-то сзади Малфой. Гермиона задумалась буквально на миг, а потом смело бросилась за магический барьер. Проходя через него, она ощутила обжигающее тепло магии, будто летние солнечные лучи мазнули по ее коже, а затем она, будто в воду, нырнула в стылый воздух коридора. Черные по-прежнему стояли, образовывая коридор, и никто из них не сделал даже попытки потянуться к ней.
- Грейнджер! Грейнджер, соплохвост тебя задери! – закричал Малфой, но она уже была на лестнице.
- Я убью тебя, Гермиона Грейнджер! – прокатился его разгневанный рев по пустому замку, а затем раздались его торопливые шаги.
Гермиона мчалась по замку, пытаясь догнать Киру, чья фигурка изредка подсвечивалась отблесками молний за окном.
- Стой, дрянная девчонка! – крикнул где-то позади Малфой, и было непонятно, к кому он обращался. Одно было ясно: Малфой в бешенстве.
Мрак шипел в уголках замка, темно-серый туман стелился по коридору, приглушая их шаги. Гермиона подумала бы, что бежит по мягкому ковру, если бы туман не щипал ее лодыжки, тормозя и мешая двигаться. Когда Черный выплыл из-за угла, она даже не раздумывала.
- Сектумсемпра!
«Умница», - удовлетворенно прошептал голос в голове. Тот самый, что подсказывал ей нужные чары, нашептывал страшные вещи, тянул в пучину тьмы и при этом не позволял сдаться.
- Сектумсемпра! – второй Черный рухнул, рассеченный на три части, и плеск воды, лившейся из его ран, был почти не слышен в тумане.
- Грейнджер, ты ополоумела! – прокричал откуда-то сзади Малфой, но Гермиона одарила Сектумсемпрой еще двоих Черных, после чего голос в голове зашелся восторженными воплями, а Малфой – что в голове, что за спиной – выругался и затих.
- Кира, немедленно остановись! – кричала Гермиона.
- Грейнджер, брось ты ее! – умолял сзади Малфой, у которого, кажется, сбилось дыхание.
- Перестаньте! – голос Джереми догнал их в коридоре восьмого этажа. – Остолбеней!
Гермиона отпрыгнула к стене, и заклинание Джереми ударило Кире аккурат между лопаток. Она упала, издав жалобный полуписк-полувсхлип. Черная накинула капюшон и подплыла к обездвиженной Кире.
- Сектумсемпра! – взвизгнула Гермиона, разрывая ее чарами надвое. – Сектумсемпра! Сектумсемпра!
Она исступленно полосовала части Черной, заставляя их разливаться все большим количеством воды.
«Да, моя хорошая, вот так. Это твоя месть и твое избавление», - шипел в голове голос.
- Грейнджер, - Малфой осторожно тронул ее за локоть, и Гермиона прыжком развернулась к нему. Ее палочка уперлась в его солнечное сплетение.
- Гермиона, тебе нужно успокоиться, - осторожно проговорил Джереми, поднявший в воздух бесчувственную Киру и, по всей видимости, готовый вернуться в зал. – Пойдем к нашим. Успокоишься. Может, перекусишь.
Гермиона уже готова была согласиться, но в другом конце коридора мелькнула фигура Черного. В голове что-то очень тихо щелкнуло, и она почувствовала, как внутри поднимаются волны гнева. Сколько же в ней было злости. Сколько накопилось за все те годы, что она была примерной ученицей, верной подругой и хорошей дочерью. Сколько раз она гасила это в себе, выплакивая по ночам жалкие крохи обиды, а злобу – так и вовсе загоняла на дно, на самое дно души. Гермиона всегда была той, кем ее хотели видеть остальные, ни разу не дав себе возможности побыть той, кем хотела она. Один-единственный раз, когда Рон решил встречаться с Лавандой, она выплеснула гнев. Но чего стоили желтые птички по сравнению с той волной, что поднималась в душе сейчас.
Фигура на противоположном конце коридора замерла, и Гермионе померещилось, что под капюшоном мелькнула рыжая прядь. Глубокий рваный вдох. Ворчащий выдох.
- Грейнджер, - Малфой отступил от нее на полшага и пристально всмотрелся в ее лицо. – Грейнджер, спокойно.