— Вообще-то я так и делаю, но многое остаётся непонятым.
— Со временем всё станет на свои места, и вы поймёте то, чего не понимаете в данное время, Ален.
— Звучит интригующе. — Ален улыбнулся.
Селестен посмотрел на часы:
— Может, раз уж вы не завтракали, так хоть пообедаете? По-моему, нет причин объявлять голодовку.
— Совершенно верно. Вы не составите мне компанию? — Дьюар знал, что музыкант откажется, но всё-таки спросил.
— Не хочется разочаровывать вас отказом, но мне всё же придётся это сделать, — сказал юноша и, кажется, вполне искренне расстроился. — У меня тут кое-какие дела, которые я не могу отложить. Может быть, как-нибудь в другой раз?
— Наверное. А вы зайдёте ко мне вечером, Селестен?
— Непременно. Тем более что вам не придётся ждать слишком долго, Ален: уже четыре часа. Пойду скажу мадам Кристи, чтобы она несла вам обед. — Юноша поднялся, но, прежде чем выйти, обернулся, и лицо его окрасилось улыбкой. — А вы ведите себя хорошо, Ален, и поменьше дурных мыслей.
Дверь за ним затворилась.
Дьюар чувствовал себя вполне счастливым по нескольким причинам. Во-первых, Труавиль принадлежал только ему и никому больше. Ни соперников ни соперниц у него не было, и мужчина чувствовал, что и не будет. А во-вторых, он чувствовал, что Селестен что-то всё-таки к нему испытывает. Не на голой почве возникли у Алена такие мысли. Что иначе означают эти улыбки? Сегодня юноша был веселее обычного… и глядел немного иначе. Может быть, Алену это только казалось, и он видел только то, что хотел видеть?
Сейчас его уже не тревожило то, что чувства, им испытываемые, были немного не дружеские. После сегодняшней встряски и внезапно нахлынувшей ревности мужчина понял, что для него важно, что для него имеет значение, что ценно… Ценна и значима сама жизнь, неважно, что в этих четырёх стенах и прикованный к кровати. Ведь он живёт, дышит, чувствует и — да! да! — любит. Может, и в самом деле всё ещё впереди?
Есть ещё надежда, что всё может измениться. Она умело подпитывается словами Селестена, который их ненароком роняет в поток других слов. Алену удалось их выловить, и теперь, развешав эти жемчужины на воображаемой нити перед глазами, мужчина ими любовался и перебирал их с тем же удовольствием, что дети морские камушки.
Жить, и вправду, стоило.
========== Глава 9 ==========
Дьюар вздохнул, обвёл взглядом приевшуюся уже комнату. Скупую обстановку могли бы оживить свежие цветы. Да где их было достать в это время года! Ален взял флакон с одеколоном и побрызгал вокруг. Запах подснежников приятно порадовал больного. Жаль, что это были не живые цветы, но зато пахло совсем как от Селестена, о да. Прикрыв усталые веки, Дьюар вдыхал аромат и представлял, что пахнет вовсе не из хрустального флакона, а это Селестен пришёл.
«Он так религиозен, как мне кажется. Нужно спросить его, что он думает о жизни после смерти», — подумал мужчина.