За ним бегут взволнованные Сьюзен и Люси, а Эд так и остаётся сидеть на полу с окровавленными руками и пустым взглядом.
В эти секунды парень глубоко уходит в себя. В этом его вина: он что-то сделал не так. Не вовремя напал, оставил её за колонной, не проследил. У него возникают такие чувства, словно Эйприл — его ответственность.
Что вообще случилось? Что это было?
Осколки всё никак не хотят складываться в мозаику. Девочка потеряла сознание вероятно от шока, но Эд не понял, почему она была такая холодная.
— Она коснулась этого проклятого льда, — внезапно шепчет он и смотрит на тающие осколки. — Почему я не смог ей помочь?! — последнее он яростно выкрикивает и закрывает глаза, тяжело дыша.
Внезапно он слышит шаги и открывает глаза, глядя на Каспиана, стоящего перед ним.
— Ты не виноват, — говорит Десятый тихо. — Всё из-за…
— …Белой Колдуньи, я знаю, — выдыхает Эд и хватается за голову. — Но она не должна была оказаться здесь сейчас…
— Нам надо идти, сидеть здесь не дело, — спокойно говорит Трам и Эд поднимается, пустым взглядом оглядывая комнату. Спустя секунду он медленным шагом следует за гномом.
***
Опустошенный Эд идёт по коридору медленно. В его руке факел, а в глазах отражается огонь.
Голова наполнена одними депрессивными мыслями. Он виноват. Он не досмотрел за Эйприл.
Трам и Каспиан пошли дальше еще пару минут назад, а Певенси накручивает круги по узкому коридору.
В сотый раз оглядывая фрески, на ум приходит только одна мысль: наступил на те же грабли. И пусть его действия толком не связаны с нынешней проблемой, Эдмунд всё равно чувствует вину.
Глубокие вдох и выдох. Эд прислоняется спиной у стене и ставит факел на крепление на стенке. Руками парень обхватывает голову и зажмуривает глаза.
— Чёрт, чёрт, ЧЁРТ! — орёт он внезапно и снова шумно выдыхает воздух. Всё это случилось из-за него самого, это он сделал что-то не так. И в его голове даже не возникает мыслей, что Каспиан в конце-концов мог и не слушать Никабрика так долго.
Но именно этот факт Певенси никак не воспринимает. Опустошенный и грустный, он встаёт и медленным шагом идёт в главный зал с абсолютно каменным лицом. Вычислить, где сейчас Эйприл и Питер, который поспешно унёс её не сложно: в одном из противоположных коридоров, выходящих сюда, столпились нарнийцы. Медленно, не спеша, Эд двинется туда. Уставшее и поникшее выражение лица всё никак не сходит с него. И вот, двумя руками он расталкивает любопытных нарнийцев в стороны. Волосы на голове Эдмунда торчат во все стороны, по виску течет маленькая капелька пота.
Переступая через волка, лежащего у изножья кровати, Эд видит странное зрелище: на широкой кровати посередине лежит Эйприл, укрытая покрывалом. Её глаза закрыты, грудь поднимается и опускается в такт сипучему дыханию. Ткань на левом надплечье разорвана и рана обработана, поверх намазана какая-то зелёная лечебная мазь. Рядом с кроватью стоят несколько человек: нахмуренный Питер, печально удивлённая Сьюзен, обеспокоенный Каспиан. Неподалёку от кровати стоит кресло, на котором сидит, поджав под себя ноги, Люси. Учитель Каспиана стоит, наклонившись над Эйприл, и бережно поглаживает её бледную руку.
— Здесь явно замешана тёмная магия, — качает он из стороны в сторону головой. — Её ранения уже зажили, мазь для успокоения её нежной подростковой кожи я нанёс, но она всё еще спит. Ей очень холодно, видите, — он поднимает её руку — та вся дрожит. — Вероятно, она коснулась того злополучного льда Белой Колдуньи.
Питер и Сьюзен внимательно слушают, Каспиан отчуждённо наблюдает за происходящим. Люси прижимает руку ко рту и старается не заплакать. Не сейчас, она сильная. Надо выдержать всё.