-Ну да. Это он нашёл меня и в больницу свёз. У меня же ничего не оказалось: ни денег, ни документов - всё твой замечательный Сергей Степаныч утащил. А он, Григорий Александрович, свои денежки заплатил, и потом ещё докторам давал, чтоб лечили лучше. Документы помог получить. Мне тогда в бреду всё бабуля виделась. Будто сидит рядом, за руку держит, ласково так смотрит и головой качает. А ещё она с Григорием Александровичем всё время ругалась.
-Очень даже может быть. А он, Григорий, знает, что ты его сына застрелил?
-Откуда ему знать, если тот ещё не родился? А может, знает? Я скоро совсем с ума сойду с этими вашими парадоксами: призраки среди людей болтаются, время обратно движется... Помоги мне, Кирка! Верни назад!
-Да не знаю я, как тебе помочь! - она досадливо поморщилась, - и как ты вернёшься? Ты же дядьку своего застрелил. У тебя репутация, мягко говоря, подмоченная. Да, нелегко тебе. Знаю, каково это - попасть не в своё время.
-Григорий Александрович говорил, что у тебя есть то, что может помочь вернуться. В том ящике, который я открыть хотел.
-Ты бы меньше слушал господина Иванова. С дядькой ты хорошо знаком был, а подлым характером его сынок в батюшку пошёл.
Они довольно далеко отошли от усадьбы. Здесь уже и намёка не было на парковые посадки: настоящий густой лес, весь укутанный нетронутым снегом.
-Господи! Ты только посмотри! - он вытаращился на невесть откуда взявшийся туман. Кира с изумлением увидела, как из искрящегося радужным сиянием воздуха выткались сначала головы, а потом корпус и ноги двух белоснежных лошадок с роскошными гривами и хвостами. Они везли сверкающую лаком белую карету с зажженными фонарями. Лёгкий перезвон колокольчиков сопровождал бесшумный шаг лошадей. Кучер в серебристой ливрее и белом цилиндре остановил карету возле оцепеневших Киры и Вацлава. Резная дверца распахнулась и показалась хорошенькая барышня в платье с глубоким декольте, с высокой причёской из пудреных волос, украшенных живыми(!) цветами.
-Ах, вот и вы, сударыня! Поднимайтесь к нам! Вы, наверное, замёрзли? - барышня мило улыбалась и не забывала обмахиваться расписным веером, хотя на морозе ей при таком декольте явно не могло быть жарко. - Ну что же вы? Заходите!
И Кира, оглянувшись на остолбеневшего Вацлава, забралась в карету.
-А как же я? - обиженно заглянул внутрь Вацлав, - возьмите меня с собой!
-Нет-нет, мы без вас. Возвращайтесь назад, сударь, - приказала барышня и кивнула кучеру, чтобы трогал. Карета плавно покатилась, оставляя позади раздосадованного Вацлава Иванова.
Внутри было тепло, в хрустальных вазочках по углам кареты стояли цветы, и пахло свежестью. Кроме очаровательной барышни в бледно-сиреневом атласном платье, в карете оказалась ещё одна красавица в светло-розовом туалете. Они улыбались и переглядывались так, словно совершили какую-то хитрую проделку.
-Лизонька, наша гостья заскучала, - посмотрела на соседку в розовом барышня постарше.
-О, нет! Мы не дадим скучать! Правда, Полина? - та кивнула в ответ.- Сударыня, ваше вчерашнее пение было превосходным. Даже мы с княжной Полиной не могли бы спеть лучше. А ведь этот романс написан для нас.
-Для вас? - глупо переспросила Кира, - но как же...
-Все молодые господа, особенно офицеры, обожают его. А один инженерный офицер так просто замирает, когда мы это поём. Правда, Лизонька? - и она лукаво посмотрела на покрасневшую подругу.
-А вот и нет. Это твой граф Томский хочет, чтобы мы пели, - надула губы черноглазая Лиза, - и всегда-всегда жалуется бабушке на твои капризы.
-А вы знаете, сударыня, Лизонька скоро выходит замуж за князя Елецкого.
-Поздравляю! Он очень достойный молодой человек, - отозвалась Кира и незаметно ущипнула себя за руку - не спит ли? Рука заболела, значит, она не спит.
-Вот видишь, все знают, что князь Елецкий - отличная партия, - кивнула Полина. - Для простой графской воспитанницы он чудо как хорош.
-Постойте, - встрепенулась Кира, - так не может быть. Если вы, Лизонька, воспитанница графини, то не можете быть невестой князя Елецкого.
-Это почему же? - сделали круглые глаза обе девушки.
-У Пушкина нет князя Елецкого, он есть только в опере Чайковского. И если Лизонька воспитанница старой графини, значит, речь идёт о повести Пушкина, потому что в опере она её внучка.
-Ах, вот вы о чём, - засмеялись обе красавицы. - Какие пустяки! Подумаешь, нет у господина Пушкина или у господина Чайковского. Мало ли где чего нет! Может, вы, сударыня, хотите, чтобы всё точно, как в опере было и Лизонька топились бы в Зимней канавке?
-О нет, я вовсе так не хочу, - запротестовала Кира. - Пусть уж лучше всё перемешается, и Лизонька выйдет замуж за Елецкого, а безумный Германн так и сидит в своём доме скорби.
-Я не согласна, - тут же заявила Лиза, - Германн - бедный и несчастный, и он мне нравится. Пусть он лучше выиграет свои дурацкие деньги и женится на какой-нибудь немочке. Я пойду за князя Елецкого, а Полина - за графа Томского. Так пойдёт?