Пришёл Ушкан, принёс свёрток. Ешка буркнула ему: "Надевай сейчас". Ушкан воспротивился: "Ты же собралась малых ребят искать? Испугаются, поди, побегут, когда увидят кипчака. Или закричат..." Ешка кивнула, а про себя подумала: "Хитёр!"
Коли встретятся в лесу не ребята, а русые, голубоглазые враги, так сразу в чернявом признают переодетого. А у кипчаков за убийство своих лютая казнь: привяжут правую руку к одному коню, левую -- к другому да погонят их в разные стороны. А пленному могут жизнь сохранить. Если не в походе, конечно.
Они побродили по подлеску, но никого не нашли. Потом Ешка почуяла по ветру след малых далеко в лесу. Живы. Бояться и хорониться не захотели, побежали спасаться!
Ешка и Ушкан быстро их догнали. Старшой нёс за спиной брата, сцепившего руки на его шее. Видно, что из сил выбился.
Мальцы разревелись, увидев однородцев, не признали в Ешке нежить. Ушкан угостил их лепёшками из перемётной сумы убитого кипчака. Запасливый. Рассмеялся увиденному: старшой парнишка, назвавшийся Вельком, заметил, что Ешка не жуёт, протянул ей остаток своего хлебца. Ушкан сказал: "Не такая она, как мы"
- Ведунья на обете? - спросил малец.
Ешка решила для начала наполовину открыться:
- Была бы ведуньей, кабы не утеряла свой бубен. Вы его не видели?
Ребята покачали головами.
Сразу осмелевший Ушкан взял роль вожака, поведал о страшной птице-диве и Ешкином замысле извести чудище огнём.
Велько загорелся помочь, а младший, Боримирко, расплакался, вцепился в рубаху брата.
Было решено дождаться ночи, прокрасться к телегам и бросить в дива горящие головни.
Ешка оставила спутников отдыхать и пошла к полю -- сторожить. Если кипчаки надумают жечь лес, она предупредит.
Над потравленной рожью у самого села кружились вороны. И почему-то крики жирных падальщиков, которым даже было лень свариться, дымы над пожарищами и тела навсегда замолчавших свидетелей бойни показались Ешке ещё более страшными, чем мёртвая земля Мары в лесу.
Над полем метался пыльный столб. Это маялась одичавшая полуденница. Вот она взвилась в последний раз и рассыпалась. А в дымах раздался жалобный, надрывный вопль и быстро стих. Это банница-обдериха прорыдала у своего бывшего жилища.
Кипчаки ушли, наверное, под утро.
Ешка бросилась в лес за спутниками.
- На Быховец, видать, двинулись, - помрачнел Ушкан, услышав новость.
Ешка с любопытством на него посмотрела. А потом и сама опечалилась: что ж это за судьба у неё такая? Ни дома, ни Рода... Может, ей следовало остаться и найти бубен?
Порешили идти следом, но по лесу, дожидаясь часа, когда можно будет изничтожить чудовище и лишить кипчаков их силы и удачи.
Ещё два раза им встретились небольшие селения, пожжённые врагами, порубленные мужики, старики и малые ребята, тела девок, которых имали до смерти...
Чистый лес провонял гарью и падалью.
Но где же пешим угнаться за конными? Ешка ночью быстро бы настигла кипчаков, но ведь ей не можно даже приблизиться с огню. А как иначе совладать с чужой тварью?
И вот наконец ветер принёс запах конского навоза, отвратного варева и кислых кож.
Похоже, набрели на вражий стан. Поди узнай, отчего кипчаки задержались перед самым Быховцем. Ешка велела заткнуть уши: неизвестно, будут ли кормить дива днём. А сама отправилась поразведать пути и поискать кого-нибудь поболе зайца: очень уж была голодна. Прямо стало невмочь глядеть на шеи спутников. Ушкан даже спать ночами не мог -- стерёгся. Обидно. Но ничего не поделаешь.
Вот и удача: одинокий кипчак брёл, разглядывая травостой. Видно, искал какого-нибудь корешка для коня или себя.