– Выпей. Лучше бы, конечно, чего покрепче, но день только начался, да и ты, наверное, за рулём, – когда их посуда почти одновременно опустела, мужчина, посмотрев на свою собеседницу, продолжил: – Люси, я понимаю, что это будет немного эгоистично с моей стороны, но мне и правда не хочется терять такого работника, как ты. Давай сделаем следующим образом: ты возьмёшь небольшой отпуск, скажем, недели на три, отдохнёшь, развеешься, сменишь обстановку. Если по истечении этого срока твоё желание покинуть нас не изменится, тогда, так и быть, я подпишу твоё заявление. Договорились? – девушка кивнула. – Отлично. И вот ещё что. Если тебе понадобится помощь, ЛЮБАЯ помощь, – Джерар специально выделил голосом это слово, подчёркивая, насколько он заинтересован в решении её проблем, – можешь смело обращаться.
Люси, подняв голову, посмотрела на него. И даже вроде бы попыталась улыбнуться. Но больше пообщаться им не дали: в кабинет без стука ввалился Эвклиф и застыл на пороге, переводя взгляд с одного на другого. Девушка торопливо попрощалась и вышла. Блондин дёрнулся было за ней, но Фернандес его окликнул:
– Стинг, останься. Разговор есть.
***
Журналистка медленно шла по пустому коридору студии. Торопиться было некуда. Теперь, даже несмотря на то, что Фернандес не подписал её заявление, на ближайшие три недели она была свободна. Свободна ли? Ужас снова ледяными пальцами сжал всё внутри, и девушка на минуту остановилась, пережидая, когда пройдёт приступ слабости. Она должна что-то делать, бросать всё на самотёк и ждать, когда на горизонте снова замелькает розововолосая шевелюра, нельзя. А ещё ей понадобится помощь, в одиночку противостоять этому маньяку почти равносильно самоубийству. Но действовать наугад опасно: это гад слишком умён, и любой неосторожный шаг может стоить ей если не жизни, то здоровья точно. Нужно поехать в какое-то людное место (хочется надеяться, Драгнил не настолько нетерпелив, чтобы попытаться напасть на неё при большом количестве народа) и всё хорошенько обдумать.
Чья-то рука легла на плечо, заставив девушку испуганно вскрикнуть и резко обернуться. Увидев того, кто таким «приветствием» едва не довёл её до инфаркта, Люси с трудом удержалась от того, чтобы не настучать ему по вихрастой макушке.
– Извини, что напугал тебя, – стоявший напротив человек отступил на пару шагов, очевидно, памятуя, чем в прошлый раз для него закончилась их встреча.
– Грей… – журналистка облегчённо выдохнула, даже не обратив внимания на его манёвр.
– Люси, я хотел поговорить с тобой, извиниться… ну, за то, что наговорил тогда. Прости, – Фуллбастер помолчал немного и вдруг, словно через силу, выдавил из себя: – Я люблю тебя…
Девушка посмотрела ему в глаза и, шагнув вперёд, осторожно провела рукой по щеке, по которой несколько дней назад оператор схлопотал за обидные и несправедливые слова. Приподнялась на цыпочки, легонько коснулась губами другой щеки:
– Прости… – резко развернувшись, Люси почти бегом спустилась по лестнице и пошла к своей машине. Уже подойдя к ней вплотную, журналистка заметила на ветровом стекле под щётками белый конверт. Аккуратно вытащив его, она села в салон и, чуть помедлив, вскрыла.