========== Глава 7 ==========
Комментарий к Глава 7
Когда эта глава еще только была в проекте, автора терзали смутные сомнения - нужна ли она? Но теперь, по прошествии времени и после долгих и мучительных размышлений, она все же увидела свет. Думается, не напрасно.
Полтора года назад
Зимняя Магнолия была сегодня чудо как хороша: шедший всю ночь снег аккуратно присыпал уже затоптанные, грязные тротуары, накинул мягкую пуховую пелерину на спящие, чуть вздрагивающие от колкого морозца деревья и превратил в огромные сугробы всё, что не двигалось хотя бы пару часов — автомобили, афишные тумбы, скамейки и горки на детских площадках. Даже памятник на главной площади и ледяные фигуры в парке. Дворники уже с самого раннего утра гребли лопатами, пытаясь хоть немного расчистить дворы и улицы, натужно урчали снегоуборочные машины, но ни те, ни другие не справлялись с хрупким серебром, что так щедро подарила городу зима. Большинство жителей вынуждены были отказаться от привычных способов добираться до терпеливо ожидающих их офисов, предпочитая личным авто общественный транспорт, а то и прогулки пешком, барахтаясь в сугробах и безнадёжно опаздывая.
Впрочем, никто особо не жаловался и не злился. Причина хорошего настроения крылась не только в том, что на улицах и в самом деле было сказочно-красиво, но и в лёгком флёре романтики и влюблённости, окутывающем Магнолию, словно тонкое, искусно сплетённое кружево, изготовленное восьмируким умельцем. Потому что именно сегодня все календари мира показывали, пожалуй, один из самых важных дней для любящих сердец — 14 февраля.
Не то чтобы Люси так уж нравился этот праздник — ни до появления в её жизни Нацу, ни после она не придавала этому дню особого значения, а за прошедшие с той памятной встречи на выставке полгода их отношения стали настолько домашними, будто они прожили в счастливом браке уже несколько лет. Нет, безумная страсть, чередуясь с нежным и долгим сексом, в спальне (да, если быть до конца откровенным, и не только там), конечно же, присутствовала, но главным было удивительное взаимопонимание, дарящее особое, ни с чем не сравнимое тепло. Кажется, за всё время они даже ни разу не поссорились — искать компромиссы оказалось намного интереснее, чем тратить силы на выяснение отношений. «Какие вы скучные», — не раз пеняла подруге МакГарден, выслушивая очередную историю о том, как влюблённые выбирали, чем заняться в выходные или что приготовить на ужин. Люси лишь пожимала плечами: разве может быть скучно с тем, кто разделяет твои увлечения и понимает тебя едва ли не с полуслова? Они с Нацу были не просто пресловутыми половинками друг друга — отражением, эхом, чем-то, что выходило за рамки привычных представлений о влюблённой паре.
Люси часто ловила себя на мысли, что всё, происходящее с ней, всего лишь сон — настолько красиво и воздушно было так внезапно свалившееся на неё счастье. «Как в кино!» — смеялась она, в очередной раз попадая в плен серых глаз или задыхаясь от нежности в крепких, чарующе-надёжных объятиях. Как в кино. Но разве может случиться в жизни то, что, по сути, является лишь плодом чьего-то неуёмного воображения, необъяснимым образом запечатлённое в виде замерших картинок на узких полупрозрачных лентах очередного фильма? Так не бывает на самом деле.
И всё же бывает. В этом её убеждали каждый день — иронично-ласковыми взглядами, шаловливо-нежными поцелуями, дразняще-обжигающими объятиями. А ещё словами, такими привычными и одновременно необходимыми, как воздух: «Я люблю тебя». Люси нравилось их слушать, чувствуя, как замирает в груди сердце и на секунду перехватывает дыхание. Словно в первый раз. Но при этом она никогда не выпрашивала их. «Ты любишь меня?». Всё равно что ждать милостыню на паперти. Унизительно и неловко.
Впрочем, это касалось не только словесных признаний. Всё, чем так щедро одаривал её Драгнил — от звонков и смсок до вполне материальных знаков внимания — было преподнесено им добровольно, без напоминаний и обычных женских увёрток с её стороны. Люси никогда не обижалась, если Нацу не перезванивал, пропустив входящий вызов, или не отвечал на сообщения даже одиноким смайликом — они оба занятые люди, у каждого имелся свой воз и маленькая тележка обязанностей, требующих порой немедленного исполнения. До обратной любезности ли было? Тем более что вечером такое вынужденное молчание обязательно компенсировалось, и подчас с лихвой.
Вот только подруги (и Леви, и затесавшаяся в их тесный мирок Кана Альберона) этого не понимали и не принимали. «Как можно терпеть к себе такое пренебрежение?» — возмущались они. Сначала Хартфилия пыталась что-то доказывать, объяснять, но все усилия оказались тщетны — девушки с упорством никогда не страдающих головной болью птиц* продолжали подтачивать её нервную систему недовольными ахами и иронично-раздражёнными комментариями. И Люси сдалась. Она просто перестала, насколько это было возможно, рассказывать подругам о своих отношениях с Драгнилом, обходясь общими фразами и пытаясь всеми возможными силами отвлечь их внимание от столь скользкой темы. Получалось это далеко не всегда — девчонки с упёртостью баранов и каким-то маниакальным удовольствием средневековых инквизиторов ежедневно лезли в чужую личную жизнь, не замечая, как больно ранят в принципе дорогого им человека.