– Тут такое!.. – слезливо произнес Платон.
Только теперь Арсений обратил внимание на то, что Платон чрезвычайно взволнован и бледен.
У Арсения заныло под ложечкой, как в детстве, когда он, напроказничав, ожидал наказания от отца.
– Говори, что еще я натворил?
– Ужасное несчастье! – собравшись с силами, выдохнул Платон.
– Не томи, говори, что случилось! – Арсений дернулся, а внутри у него теперь все заледенело от дурного предчувствия.
– Анну убили!
– Что-о?! Ты спятил! – Арсений со злобой уставился на приятеля: как он осмелился такое сказать? Разве может Аня, здоровая, веселая, жизнерадостная, вдруг оказаться мертвой?
– Ее нашли ранним утром в парке… Уже послали за полицией.
У Арсения сжалось сердце, ему стало не хватать воздуха, и весь оставшийся после вчерашнего хмель мгновенно испарился.
«Ани больше нет?! Этого не может быть! Скоро все выяснится! Аня жива!» Арсения всего трясло.
Видя, в каком он состоянии, Платон налил ему из графина воды. Арсений стал жадно пить, словно опять страдал от жажды. В голове была сумятица – он отказывался верить в услышанное, хотя рассудок ему нашептывал, что не стал бы приятель говорить такое, не имея на то оснований.
– Для всех нас это ужасное горе! – Платон жалостливо на него посмотрел.
– Я должен видеть ее! – Арсений вскочил и стал лихорадочно одеваться. – Где она?
– Тело Ани увезли в дом ее родителей.
В висках у Арсения застучало. «Не Аню, а ее тело?!» Глаза застлала багровая пелена, приятель, стоявший перед ним, превратился в дрожащий силуэт.
– Почему Аня ночью оказалась в парке? – вслух размышлял Платон.
В голове Арсения словно выстрелило: «У Ани была назначена встреча с Александром! Его надо допросить! Он – убийца?» Как бы ни был Арсений зол на Александра, в это он не верил.
– Я знаю! Мне надо немедленно сообщить полиции! – Арсений наклонился, чтобы надеть штиблеты, и тут обратил внимание на то, что подошвы черные, будто он босиком ходил по земле. Но сейчас ему было не до того, чтобы думать о такой мелочи. Он стал приводить себя в порядок, в памяти возникали отдельные фрагменты вчерашнего вечера.
– Бедная Аня! А я набрался вчера, как свинья, и не помню, как попал в свою комнату!
– Вчера вечером мы с Лисицыным привели тебя сюда. Ты порывался куда-то бежать, чему-то хотел помешать. Лисицын закрыл тебя в комнате на ключ, чтобы ты по пьяни никуда не сбежал. Ты же знаешь, что у пьяного на уме, известно только черту. Утром Лисицын отдал мне ключ и попросил отпереть комнату.
Арсений схватился за голову и по-бабьи заголосил:
– Это я виноват в смерти Анечки! Если бы не напился, я бы не допустил, чтобы они встретились, и Аня была бы жива!
– О чем ты говоришь?!
– О ночном свидании упыря Сашки с моей Анечкой!
Платон испуганно перекрестился:
– Разве такое возможно? Может, ты что-то путаешь, не пришел еще в себя после вчерашнего?
– Все я отлично помню, и свидетель у меня имеется – Лисицын! Он тоже об этом знал, но посоветовал мне молчать. – Арсений горестно вздохнул. – А тут видишь, как все повернулось! Идем, расскажу все, что мне известно, полиции!
Обычно во дворце царили тишина и спокойствие, однако сейчас здесь было, как в потревоженном улье. От непривычно взволнованного лакея Ерофея, обслуживающего их за трапезой, приятели узнали, что во дворец приехал становой пристав из Ични вместе с урядником. Они уже побывали на месте совершения убийства, оставили десятских[12] охранять его до прибытия судебного следователя, чтобы любопытные не затоптали следы.
Сейчас полицейские находились в кабинете у Василия Васильевича. Узнав об этом, Арсений немедленно направился туда, желая рассказать полицейским все, что ему было известно. Платон его сопровождал.
У дверей кабинета нес караул высокий, темноволосый, с закрученными усами урядник. Он был в холщовом кителе с плечевым бордовым жгутом и темно-серых штанах с напуском, на поясе у него висела драгунская шашка. Урядник настороженно смотрел на подошедших, многозначительно положив руку на эфес шашки.
– У меня чрезвычайно важное сообщение для господина пристава! Это имеет отношение к убийству!