- Вы говорите ужасные вещи, пастор. А как же “не солги”? – усмехнулся Харпер, пытаясь надеть сапоги. – Я думал, что все священнослужители соблюдают заповеди.
Уэнрайт строго и серьезно посмотрел на Харпера, он не собирался снова пускаться в объяснения. В конце концов, у всех есть выбор.
- Я не лгу, – честно сказал Уэнрайт. – Не сказать всей правды, не значит лгать. Я просто пытаюсь уберечь людей от того, что может здесь быть, узнай они правду о Ридинге. Ту правду, которую знаю я. И поверьте, ее сохранение, не доставляет мне удовольствия. Но я обещал что схороню ее.
Детектив неуклюже поднялся, голова все еще кружилась и шаги давали с трудом, не говоря уж о ходьбе куда-то далече. В таком состоянии он не то, что расследовать, да он до отхожего места не доберется. Постояв немного, Харпер сел обратно на койку и стал стягивать сапоги.
- Вот и славно, – кивнул Уэнрайт, понимая, что Харперу нужно отлежаться как следует, а не бегать в полуобморочном состоянии по городу. – Я приготовлю лечебный отвар, а вы пока отдохните.
- Отец, – окликнула пастора Дороти. – Думаю надо приготовить детективу отдельную комнату, наверху.
- Сделай, дочка. Сыщик задержится на пару дней, он еще слаб. Да и у нас защита будет.
Когда Дороти отправилась приготовить детективу отдельную комнату, Уэнрайт обернулся, чтобы кое-что сказать Харперу:
- Знаете, детектив, а ведь вы попросту можете ничего не писать в префект. Ведь вы ничего не видели и не знаете, что именно стало с детьми. Вас не было на казни, вы лежали без сознания здесь.
После того, как отец Уэнрайт вышел и затворил за собой дверь, Харпер сел на койке вглядываясь. Ему было противно, что Ричард Уэнрайт был чертовски прав. Ему не о чем писать в донесении. Он ничего не видел. Ни речей, ни казни ни даже тел. И то, что он бы написал о том, что он слышал... только бы повеселило маршалов. Уликой или фактом действия или бездействия является наблюдение за действием или бездействие и занесение в протокол суда времени казни, места ее проведения и даже число собравшихся зевак. Ничего этого, Харпер был уверен, в офисе шерифа он не найдет. А тогда, о чем писать? И больше всего огорчало то, что теперь о как бы не при делах, ведь виновные казнены и в помощнике шерифа, то есть детектива из Лондона, нет никакого смысла. Ведь дело раскрыто.
- Вы бледны, как испорченный гриб, – констатировала Шарлотта, едва оказавшись за порогом комнаты, где отдыхал Харпер.
Детектив взглянул на девушку, вспоминая, где он мог ее видеть.
- Разве мы знакомы? – осведомился он.
- Заочно, – протянула руку Харперу Шарлотта. – Меня зовут Шарлотта Ди, я пишу роман об этом городе.
Он осторожно пожал руку и попытался встать. Джентльмены не лежат при даме, так не принято в Лондоне.
- Не вставайте, прошу вас. Вы больны, ваши манеры я и так вижу.
Шарлотта без приглашения прошла до табурета и села на него, оказавшись прямо напротив хворающего сыщика. Не смотря на больной, растрепанный вид, молодой детектив был весьма привлекательной наружности и совершенно точно, хороших манер.
- Что делает писательница в этом Богом забытом месте? – улыбнувшись уголком губ, вопрошал Харпер.
- То же, что и вы, детектив. Провожу расследование.
На его бледном лбу появилась удивленная морщина, которая впрочем сделала их него еще большего скептика, каким он был. Удивительно, что иногда можно увидеть по лицу.
- Я думал, что вы сказали, что вы пишите роман. Я ослышался?
- Вовсе нет, – возразила Шарлотта. – Я провожу исключительно свое расследование, журналистское, понимаете? Но похоже, что ваше расследование и мое – совпадают. Как насчет поработать мозгами вместе?
Харпер едва не присвистнул, услышав предложение юной леди. Чудеса, да и только. Едва он понял, что после казни ему здесь ловить нечего, вдруг появляется эта юная журналистка и предлагает ему снова начать расследование! Фантастика! Если бы Харпер верил в ведьмино провидение, он бы скорее всего поверил в то, что именно ведьмы наслали ему эту девицу, от которой он не знает чего ждать.