Расстегнув застёжку её бюстгальтера, он откинул вещицу в сторону, прикусывая зубами её правый сосок, затем мягко очерчивая языком его ореол, прежде чем вновь обхватить тугую бусину соска зубами, игриво покусывая. Его действия вынудили её выгнуться и громко простонать, зарываясь пальцами в его волосы, поощряя его движения.
Он резко отстранился, подхватывая её под ягодицы и усаживая на край обеденного стола, который он приказал своим слугам накрыть для них, ожидая свою королеву к ужину. Вот только эта самая королева позволила себе слишком многое сегодня, а значит и не заслужила послаблений и уж точно таких ласк. Осознание этого вынудило Клауса от неё резко отшатнуться, вызвав её удивленный взгляд и возмущённо нахмуренные брови.
— Раздвинь ноги, — приказал Майклсон, облизав губы и скользнув по её почти обнажённому телу пристальным взглядом.
Кэролайн предусмотрительно промолчала, подчиняясь ему, медленно разводя ноги в стороны, задрожав от того, насколько порочно и опасно блестели его глаза. Он шагнул к ней ближе, касаясь её ладонью сквозь тонкую ткань трусиков, ощущая её жар и сочащуюся влагу, тут же сдвигая полоску в сторону и проходясь пальцами по влажным складкам её плоти.
— Клаус, — простонала она, прикрыв глаза и двинув бёдрами навстречу его прикосновениям, однако вместо этого получила вовсе не желанное касание умелых пальцев к клитору.
Он, дёрнув её тело на себя, вынудил её вновь подняться на ноги, снимая с неё оставшийся клочок ткани, безжалостно разрывая пальцами изящное белье. Клаус повернул её спиной к себе и наклонил над столом, слыша, как она шумно вдохнула, задыхаясь от возбуждения и уже предвкушая тот момент, когда он наконец наполнит её одним мощным и грубым толчком.
Послышался звук расстегиваемой пряжки ремня, заставивший её вздрогнуть, и когда Кэролайн хотела обернуться, чтобы взглянуть на него, то гибрид грубо придавил её обратно к столу, раздражённо приказав не двигаться.
Холод пряжки коснулся её разгоряченной кожи спины, мягко пройдясь по позвонкам, а затем, рассекая воздух, приземлилась на нежную кожу ягодицы, оставляя ярко-красную полосу и вырывая её громкий крик боли. Сил то он уж точно не жалел, нанося этот удар, ясно давая понять, что сегодня она не дождётся от него нежности.
Вцепившись пальцами в край стола, Кэролайн с силой прикусила нижнюю губу, сжавшись всем телом в ожидании нового удара, который оказался в разы сильнее предыдущего, выбив весь кислород из её лёгких. Удары сыпались один за одним, оставляя яркие полосы, которые практические мгновенно заживали, вынуждая его применять ещё большую силу, желая их лицезреть как можно дольше. И резко возникшее желание заменить этот ремень на кнут из вербены вынудило его зажмуриться и откинуть от себя кожаный ремень, будто бы тот обжёг его.
Упирающийся в грубую ткань джинс член болезненно тёрся о ширинку, а сил терпеть это больше уже не было. Вид возбужденной девушки, постанывающей от боли и удовольствия, ощущение полной власти над хрупким телом, лишь добавляли ещё большую остроту происходящему.
Расстегнув молнию и пуговицу на штанах, он чуть приспустил их и грубо схватил её за бёдра, шире раздвигая её ноги и оставляя обжигающий шлепок на ягодице, прежде чем склониться к её лицу и прижаться губами к её щеке, прочертив дорожку языком по шее и плечу.
Кэролайн вскрикнула, ощутив яростный укус, вспарывающий её кожу на лопатке, а затем грубый толчок, с которым он проник в её лоно, стараясь причинить ей боль. С силой дёрнув её за волосы, он вынудил её выгнуться дугой и прижаться спиной к его груди, а затем несдержанно простонать от быстрого ритма его проникновений. Его возбужденная до предела плоть легко скользила внутри её тела, ведь несмотря на всю ту боль, что он ей причинил, она испытывала болезненное удовольствие от происходящего. И это было безумием.
Она не знала, с каких это пор стала наслаждаться подобным. С каких это пор она утратила чёткую грань между болью и удовольствием. Ладонями Клаус скользнул по её телу, сжимая пальцами соски и оставляя укус за укусом на шее, обагряя молочную кожу алой кровью, что скользила по её телу тонкими струйками.