Стоя у окна своей спальни и смотря на заходящее над городом полумесяца солнце, она впервые начала задумываться о переезде, желая сбежать от семьи, хоть не надолго, чтобы привести мысли в порядок. Намеренно не выполненная сегодня просьба Клауса о помощи его пресловутому протеже грела душу и ласкала её задетое самолюбие, ставя ещё один плюсик в графе за небольшой отпуск от родственников. Хватит уже с неё этой благотворительной помощи. Магия истощала её силы, вынуждая руки дрожать, а тело ломить от боли, словно у старухи.
Слыша эти громкие мужские шаги, уже отдающие его раздражением, Фрея знала, что вот-вот он ворвется в её комнату без стука, игнорируя все нормы приличия, и разразиться гневной тирадой. И она была права, это случилось всего через пару секунд. Каждое слово Клауса было пропитано гневом и презрением, с которым он кидал обидные слова, бьющие прямо в сердце, напоминая ей о том, что она просто приложение к их семье, вовсе не её часть.
— С Ребеккой ты также обращаешься?! — на удивление спокойно произнесла она, поворачиваясь к брату лицом, всё ещё умудряясь держать себя в руках, скрываясь за маской безразличия.
— Ребекка не переходит грань! — раздражённо рыкнул Клаус, едва сдерживая свой рвущийся наружу гнев, мелькавший в золотых отблесках его глаз, выдающих вспыльчивую сущность оборотней.
— Ребекка часть твоего Всегда и Навечно, — усмехнулась она, подходя к нему ближе, смотря без капли страха и даже укора, гордо вздёрнув подбородок.
Фрея понимала, что в этом не было его вины. За их плечами тысячи лет совместного прошлого, наполненного таким буйством эмоций, что ей и не снились. А что она знала о жизни? Абсолютно ничего. Просто девчонка, что жила так мало, но в то же время и мучительно долго, лелея в сердце мечту о семье.
— Ты моя семья, Фрея, — непонимающе, с лёгким прищуром смотря на старшую сестру, произнёс на этот раз гораздо спокойнее он, кажется, начиная понимать причины её отстранённости, которую он наблюдал в последние дни.
— Ребекка твоя любимица, ей всё с рук сойдёт, — усмехнулась она, потупив взгляд, чувствуя слёзы, блеснувшие в совершенно колдовских глазах, что стали на несколько тонов темнее.
— Ты не понимаешь…
— Чего? — отчаянно воскликнула Фрея, всплеснув руками, — Она особенная для тебя! Её ты никогда не истязаешь так, как меня! Она нужна тебе и я… я тоже хочу ощутить себя нужной.
— Если ты так хочешь, то я покажу тебе как я с ней обращаюсь! — немного помедлив с ответом, с опаской всматриваясь в её глаза, он вдруг рывком притянул сестру к себе, зло шепча слова ей в губы, намереваясь выразить свою любовь лишь одним известным ему способом.
Его губы тут же обрушились на её губы, сминая их в напористом поцелуе и совершенно сбивая её с толку. Вовсе не братский поцелуй и уж точно совсем не братские прикосновения ладоней, крайне уверенно скользнувших по её телу и пробравшихся под её лёгкое платье.
Сопротивляться было совершенно бесполезно, да и она — к своему глубочайшему ужасу и стыду — вовсе не желала этого, наслаждаясь его прикосновениями к её ногам и внутренней стороне бедра, умело возбуждая первобытное желание в теле. Лаская её сквозь кружево трусиков, он срывал стоны с её губ, питаясь постыдными ощущениями, которые она сейчас испытывала, стараясь их понять и распробовать.
С ней однозначно было что-то не так, раз Фрея сама потянулась к молнии на своём платье, которая была расположена сбоку, скидывая его на пол и видя, как Клаус расплылся в довольной улыбке, заскользив взглядом по телу своей сестры, совсем не смущаясь того факта, что они родственники. Кому нужны грани, когда перед тобой открыта вечность?
Проведя пальцами по её шее, спустившись на тяжело вздымающуюся грудь, скрытую тканью бюстгальтера, он мог поклясться, что прежде его подобные мысли о Фрее не посещали. Он даже и не думал о ней в такой ключе, совсем не ожидая такой пылкости от обычно холодной ведьмы. Как и не ожидал того, что она решительно потянется к краю его хенли, потянув её наверх и проворно сняв мешающую ей ткань, лишь бы пройтись холодными ладошками по его плечам и груди, задев зазвеневшие древние амулеты.