В палатке повеяло могильной сыростью, что-то незримое, но физически осязаемое, враждебное вползало внутрь. Алексей услышал противный старческий смех, и в ту же секунду уши заложило от крика. Кричали его товарищи, широко раскрыв глаза, кричали изо всех сил, раздирая перепонки. Алексей, все еще держась одной рукой за крест, попятился назад, уткнулся спиной в палатку и вжался в ее брезентовую стену.
Свет вспыхнул опять, и он увидел своих друзей скрюченными на полу. Их тела разрывало от сильнейших судорог, лица приобрели черный оттенок, глаза почти выкатились из орбит, кожа за несколько секунд стала дряблой и морщинистой, а волосы абсолютно седыми. Они, не переставая, орали, исходя хрипотой и кровавой пеной.
Алексей, не помня себя от ужаса, вскочил, схватил какой-то предмет и вонзил его в стенку, послышался треск лопнувшей материи. Археолог ползком выбрался через разрез и побежал, не разбирая дороги, вперед, гонимый необъятным ужасом. Он мчался сквозь туман неестественно густой, как кисель, сковывавший движения и срывающий дыхание, но он бежал и бежал.
Неожиданно почва ушла из-под ног, и Алексей рухнул куда-то вниз, страшнейшая боль, противный хруст и мощный удар возвестили о том, что он переломал обе ноги, таз, позвоночник. Последнее, что пронеслось в угасающем сознании – это предупреждение, данное дедом Утиляком: «Стерегитесь осенних ночей при полной Луне». А еще он услышал смех, тот самый старческий, лающий, противный смех…
Дом староверов. 00:06.
Никто так и не понял, что произошло, но все трое очутились на полу от того, что дом заходил ходуном, как клавиши рояля. Отовсюду сыпалась труха, гнилые щепки, стоял стон и скрип ссохшегося дерева, по полу метались и пищали обезумевшие мыши. Вдрызг пьяные «дедушки» не могли подняться и что-либо понять в творящемся хаосе.
Максимюк, не пивший ни капли, первый ринулся к двери, но прежде, чем он успел добраться до засова, вспыхнул яркий желтый свет. В избушке было всего одно окно, да и то размером с форточку, но света было много, чудовищно много, он проникал отовсюду.
Когда вновь стало темно, сквозь стены в тайгу понеслись душераздирающие вопли, не похожие на человеческий крик. Это вопили люди, которых ужас опрокинул на пол и заставил корчиться в сильнейших судорогах. Крики достигли пика и резко оборвались. Через пару секунд ничто не напоминало безмолвной тайге о случившемся.
Тайга. 28 км от в/ч № 29 119. 00:12.
«Урал» здорово тряхнуло пару раз. От этих толчков Андреев и Лагшин проснулись сразу, больно ударившись головами об ящики ос свежемороженым минтаем. Не поняв, в чем дело, оба, как по команде, вскочили и ловко прыгнули через борт на землю. Едва они приземлились, как все пространство вокруг озарил желтый свет.
Водитель спал, облокотившись на руль, и вспышка не коснулась его лица, а вот прапорщик громко храпел, откинувшись на спину, и зарево разбудило его. Он заморгал сонными глазами и хотел уже по привычке закричать «Подъем!», но вдруг сообразил, где находится и передумал.
Так и не выяснив причину пробуждения, Нетупейко решил осмотреться на местности и для этого вылез из кабины. Как и всякий завхоз, он имел карманный фонарик, которым тут же воспользовался. Луч прорезал ночную тьму, высветив силуэты деревьев.
– Товарищ прапорщик, это вы? – тихо спросил Андреев.
Нетупейко вскрикнул, как испуганная куропатка, и едва не выронил фонарик.
– Стой! Кто идет? – заорал он. – Стрелять буду!
– Это мы!
– Кто это «мы»? – заревел прапорщик, не узнав голоса.
– Ефрейтор Лагшин и рядовой Андреев.
– Ах, мать вашу, так и разэдак!.. – длинной нецензурной бранью выругался Нетупейко. – Чтоб вам обоим упасть, да не поскользнуться! Какого вы… - очередь из бранных и матерных слов повторилась. – Тут ночью бродите, как лоси по пустыне?!
– По нужде мы, товарищ прапорщик, - виновато-издевательским голосом произнес Лагшин.
– По какой такой нужде? – не понял прапорщик.
– По малой, - охотно пояснил ефрейтор.
– Вы бы еще в оперу на балет Чайковского «Лебяжье озеро» сходили! – топнул Нетупейко и, подивившись своим неожиданным познаниям в искусстве, более спокойно добавил, - А ну марш оба в кузов спать, и чтобы никаких «нуждей» не было!
Деревня Кедровка. 07:15.
Утиляк еще ночью понял, что с его недавними гостями произошла беда. Низко висящая золотая Луна, траурный вой собак, какие-то отголоски движения земли, непонятные вспышки в небе – все говорило об этом. Не только деда посетило дурное предчувствие, едва рассвело, как все немногочисленное взрослое население было уже на ногах.
– Недоброе что-то в тайге творится, - угрюмо твердили старики.