Часовой уже снял предохранитель и направил дуло автомата на взбесившегося офицера, но тот махнул рукой, и Дугунский выронил оружие, будто оно жгло ему руки. Отехов одним прыжком очутился около часового, на лету выхватив нож и всадив его по самую рукоятку прямо в сердце.
Перепачканный в крови, убийца спустился вниз, очертил орудием преступления круг и сел на колени, что-то шепча. Ветер стих, а Луна уже почти касалась верхушек деревьев.
– Объяви свою волю! – закричал в ночь старший лейтенант. – Хочешь ли ты человеческой крови, много крови!?
Луну закрыли набежавшие тучи, а присмиренный ветер засвистел вновь.
– Я принимаю эти знаки как согласие, - прокричал старческим голосом Орехов.
Ветер утих, а Луна опять показалась на небе.
– Что ж, - воздел руки к Луне старший лейтенант, - Тогда приходи и бери эти жизни!
Он поднялся и подошел к воротам, недолго повозился с засовом и открыл их.
– Теперь твой час!
В открытые ворота влетел бешеный ветер, пожирая и подбрасывая сухие листья, траву, пыль, камни. Земля застонала, стон перешел в дрожь, а дрожь – а настоящее землетрясение. Разом брызгами мелкой крошки вылетели все стекла, открытые окна всасывали в себя потоки ветра, словно гигантские пылесосы.
Над частью вспыхнул желто-розовый свет, осветив хаос, сотворенные разбушевавшимися злыми силами. Несмотря на вой ветра, звон стекла, хруст и треск ломающихся построек, сквозь всё это адское действо послышался крик. Дикий, истошный крик ужаса и отчаяния, крик безнадежного страха.
Трудно было поверить, что эти истошные вопли принадлежали людям, которых все происходящее застигло врасплох. Каждый кричащий был переполнен ужасом, заполнившим все уголки души и проникшим в каждую клеточку, каждый уже ощущал на своей шее цепкие железные пальцы смерти.
Все чувствовали её дыхание, но боролись, осознав свое поражение. Люди вываливались из окон, ползли к дверям, стремились на улицу, но падали там, где ужас настигал их, падали и корчились в страшных судорогах, седея за секунды, превращаясь на глазах в дряхлых стариков.
А над всем этим в вихре бушевавшего ветра стоял лейтенант Отехов, вернее, тело бывшего старшего лейтенанта, в котором теперь обитал шаман, вернувший некогда утраченную власть. Луна спустилась предельно низко и освещала творящуюся под собой какофонию самым ярким светом, каким только было возможно, а ночь только начиналась.
День шестой.
Косой мост. 09:17.
– Сегодня великий день,- приветствовал проснувшихся друзей Вольгул. – Сегодня решится все.
– Что именно? – поинтересовался Давдан.
– Наша дальнейшая судьба и судьба наших детей. Прошлой ночью шаман уничтожил всех людей, оставшихся в тайге.
– Солдат?
– Да. Теперь его ничто не остановит на пути к нам. Мы единственные, кто еще может остановить дальнейшее продвижение зла.
– Мост, - догадался Давдан, - Только чем мы повалим, у нас нет ничего, кроме ножей.
– У нас нет не только инструментов, но и времени, - констатировал Вольгул, - Нынче, как только сядет солнце, он будет здесь, и ничто уже его не остановит.
– Так как же быть?
– Поступим так, - вмешался Утиляк, - Один из нас пойдет за помощью, двое останутся здесь. Если к шести часам он не вернется, то оставшиеся сожгут мост.
– Кто пойдет? – поинтересовался Давдан.
– Ты, - однозначно ответил Утиляк.
– Это почему?