У Эдана – ему кажется – вдруг и некстати запах дегтя в носу, а потом еще – овощной похлебки и теплых шкур, но все эти ощущения тают, когда мерещится ему запах сырой земли и крови, который, кажется, исходил от кряжистого стана кузнеца.
- Я готов.
- Знаешь ли ты курган Хельденгруфт?
- Безусловно, мастер, - у Эдана тут же загорелись глаза. Он знал все старые легенды, знал их наизусть! - В Хельденгруфте погребен Сигурд Убийца Орла, Фьёрди Строитель, Олаф Фьёрдисон…
- Тогда спустись в курган героев и убей мне кобольда, чтобы мы могли из его крови сделать смесь для закалки меча.
- Войти? В священный курган?
Дверь захлопнулась. Эдан неосознанно посмотрел в ту сторону, где дорога от городских ворот вела в его деревню, прямо к родному дому, но отвернулся, даже не успев ни о чем таком подумать, и отправился к западным воротам, где была другая дорога, по прямой пересекавшая древний лес, где под курганом, под давно разрушенной гробницей покоились древние герои.
5
Теперь Ротгер заметил, что ветра стали холоднее, краски побледнели и покрылись ледяной корочкой развезенные за дождливый октябрь дороги. Он отправился в лес сразу, не раздумывая, и всеми силами старался не замечать неприятного поскребывания где-то в груди. Пару раз мимо него проезжала телега. Он кричал хозяину, упрашивая подвезти его в лес, и так длилось до тех пор, пока не начало вечереть, но на него только оглядывались, как на сумасшедшего.
«Потому что все вокруг – трусы», - думал Ротгер.
Дорога постепенно спускалась вниз, Удельвальд раскинулся у самого подножия возвышенности, на которой несколько веков назад род конунга Фьёрди заложил первый камень первого дома. Шаг за шагом лес переставал казаться таким сплошным и черным, проступали темные очертания древних сосен и елей, которые были тверды, еще когда в этом краю не было ни одного человека.
Запахло хвоей. В спину вдруг ударил резкий ледяной ветер, и мальчик вспомнил, как ранним утром, когда он покидал дедов дом, шел первый снег, а он взял только свое осеннее платье и теперь совсем не готов к зиме. Он обхватил себя руками и посмотрел на солнце. Время шло к вечеру, и воздух ощутимо холодел.
Ледяной ветер резвился в темных соснах, а впереди был тот самый лес, который крестьяне объезжали десятой дорогой и которым пугали его старшие сестры, когда он был совсем маленький. Впереди была чаща, в которой жили варги. А кроме них вполне могли жить кабаны и медведи, обыкновенные волки, застрявшие между мирами призраки, тролли, ведьмы… и холод, ужасный ноябрьский холод, который может вывернуть его легкие наружу.
Ротгер понял, что дрожит.
Лесная земля была похожа на огромные застывшие волны из-за поросших мхом древних корней. Сосны своими густыми кронами оберегали вечный лесной вечер, и странное, бледно-красное растение повсюду оплетало их стволы. Со всех сторон было слышно какие-то шорохи и скрип первого снега, и рука мальчика то и дело сжималась на древке топора, висевшего у него на поясе. Он глядел в оба, искал ясень и одновременно стерег пространство.
Только вот ясеней в хвойном лесу не было.
Ротгер сначала пытался считать время по собственным вздохам, но быстро сбился и стал ориентироваться на чутье. Прошел час, другой, он уже почти бездумно бродил от сосны к сосне, голова немного кружилась, а солнце прикоснулось к горизонту. Он уже не чувствовал ни мочек ушей, ни кончиков пальцев. Он смотрел на солнце отчаянно, словно бы умолял не садиться, подождать еще буквально полчасика…
Мальчик остановился у какого-то кустика, облокотился на еловый ствол и согнулся чуть ли не пополам. Ноги и поясница ужасно ныли. Где же эти ясени? Неужели кузнец обманул? Решил подшутить над ним? Ротгер злобно пнул дерево, на которое только что облокачивался, и едва увернулся от тут же упавшей шишки.
Придется разводить костер.