7
Ротгер ощутил, как все мышцы скрутило жгучей болью страха. Он вслушивался в тишину, но воя больше не было. Тогда он схватил висевший на поясе топор, быстро отыскал старое упавшее бревно и стал рубить на дрова. Выбора не было: поиски ясеня придется продолжить завтра. А сейчас огонь защитит его. От холода, варгов, кабанов, троллей – ото всех!
Сосны протяжно скрипели, покачиваясь в сторону юга. В ответ их голосам раздраженно трещали сосновые бревна в маленьком костре. Хвойные лапки занимались быстро, но земля была слишком сырой, и огонь едва ли горел. Мальчик так сильно склонился над огнем, что еще немного, и он опалил бы себе волосы и брови.
Теперь он сидел напротив костра и крепко сжимал во вспотевших ладонях рукоять железного топора. У Ротгера болели ноги и ныла поясница, он очень устал, но спать было нельзя – и только страх не давал его глазам закрыться от усталости.
Когда ему все-таки надоело смотреть в темноту, он глянул в костер. В танце рыжих язычков ему стало мерещиться что-то, и он подтянулся ближе. Ему казалось, он случайно, буквально на одно мгновение увидел очертания дома, а потом они поплыли, и он вспомнил Гунтера, от которого исходил жар горна – наверное, мальчик оторвал кузенца от работы. Глаза закрывались сами собой, топор стал выскальзывать из рук…
Волчий вой застал его уже во сне и ужалил прямо в сердце. Ротгер вскочил. Его руки бесстыдно дрожали, предплечья будто бы свело стальным обручем. Нужно было выхватить горевшую палку из костра, нужно было оглядеться, но он не мог даже повернуть голову на звук. Волк завыл вновь, и вторая вспышка страха вывела мальчишку из оцепенения.
Варг вышел к нему почти бесшумно. Огонь не пугал зверя: казалось, громадная бестия может потушить костер одним ударом когтистой лапы. Он был как волк, только хуже: красные, как капельки крови, глаза хмуро следили за человеком, огромные клыки не помещались в пасти, от чего нижняя губа была оттопырена и на землю капала вязкая волчья слюна.
Ротгер несколько раз промахнулся, пытаясь схватить древко топора, висевшего на поясе. Варг же не приближался. Он скалился и пружинил ноги, внимательно следил за руками мальчишки - но не двигался с места.
Ротгер слегка наклонился, ища устойчивости, краем глаза уловил что-то необычное у волка на брюхе – и понял, в чем было дело.
Страх ушел сам собой, его словно смыло волной тепла, которое тут же приласкало каждую венку. Ротгера все еще трясло, но уже от нараставшего возбуждения.
Из разорванного брюха животного капала на землю темная, бурая кровь.
Ротгер держал топор, как дровосек, а не воин, но он не думал об этом. Его взгляд и мысль застыли на раненом звере, он вдруг почувствовал огромную силу в своих мышцах. Варг не приближался, он был ранен, значит – боялся. Значит – Ротгер был сильнее. Это был его шанс, это была лучшая возможность в его жизни!
Ротгер зарычал. Мальчишеский голос звучал со стороны жалко, но ему показалось, что он рычал не хуже хищника, и он перехватил топор. Один бросок. Один прыжок, все краски слились друг с другом, зазвенели мышцы под кожей. Ощеренная зубами черная бездна развезлась навстречу, и помесь боли с темнотой поглотила мальчика.
8
Эдан лежал на каменных ступенях входа в катакомбы – и одновременно парил над ней, наблюдая за собственным бесчувственным телом. Холодные потоки воздуха надежно держали его крылья, зоркий взгляд был способен увидеть даже струйку крови, текущую из разбитого виска мальчишки, который распластался внизу. Эдан недоуменно каркнул и спланировал вниз, мягко приземляясь на грудь бесчувственного юноши. Над ними обоими возвышалась какая-то тень. Она заслоняла собой вход в курган. Эдан каркнул на нее, но она осталась невозмутима. Тогда он попытался пролететь ее насквозь. Ему навстречу задул вихрь горячено воздуха, буквально выламывая вороненку крылья. Тот отчаянно захлопал ими, но вихрь был тем крепче, чем отчаянней птица пыталась попасть вовнутрь.