Маркус тем временем победил двухколёсного коня и успел вовремя поставить ноги на педали. Даже пару раз успел прокрутить, но равновесие подвело ребёнка, и он упал, заработав ссадины на левом колене.
— Давай-давай, у тебя почти получилось! — воскликнула Вивьен.
Маркус расплылся в улыбке, вскочил на ноги и взялся за очередную попытку. Спустя пятнадцать минут, у него уже сносно получалось кататься по прямой, то отъезжая от нас с Вивьен, то возвращаясь обратно.
Теплый ветер продолжал шевелить опавшие листья, а мы не спеша подходили к границе нашего квартала. Городок постепенно начал тонуть в сумерках — солнце пряталось за далекими горами, разукрашивая природу в тёплые оттенки жёлтого и оранжевого. Холодать и не думало.
У сына уже получалось поворачивать на велосипеде, не останавливаясь и не снижая скорости. Томас сладко спал на свежем воздухе.
— Маркус, здесь давай направо, — я выловил момент, когда сын в очередной раз проехал мимо меня, и показал рукой вперед, на перекрёсток, к которому мы подходили.
— Уже домой? Но у меня только-только начало получаться.
— Давай завтра покажешь ещё раз? Мы же пойдём завтра гулять, а у тебя все силы сегодня закончатся, — сказала Вивьен.
— Не закончатся! Завтра новые будут!
— Значит завтра будут новые. А что нужно, чтобы силы были? Покушать и поспать, — добавил я. — Как раз сейчас повернем, и у дома будем. Да и время уже к ужину приближается.
— Ну ладно. Тогда я мигом! — заявил Маркус, и поехал вперёд, свернул направо, и исчез за перекрестком.
Следом повернули и мы. Вокруг — ухоженные газоны, соседские дома, припаркованные машины. Настоящая идиллия.
После ужина вся семья собралась в гостиной — на диване возле телевизора. Диван мы собираемся убрать — дети скоро подрастут, да все больше времени будут проводить в своей комнате, а Вивьен просит поставить в гостиную рояль — играть перед гостями. Удивительно, но все местные жители не являются просто надутыми от денег и собственной важности индюками, а практически являют собой идеал в меру интеллектуального и интеллигентного общества. Вот только сдружиться, по-настоящему я имею ввиду, Вивьен за время своего декрета ни с кем так и не смогла. Называла людей пустышками, с которыми нельзя поговорить об обыденной, приземлённой жизни. Хоть сошлись на том, что четыре года музыкального образования Вивьен здесь ценились — вживую на инструментах умела играть лишь она, чем всегда поражала гостей.
Раз в месяц мы устраивали у себя званый ужин, приглашая соседей с детьми. В эти дни наш дом превращался в настоящий оплот семейных ценностей, искусного гостеприимства и почитания традиций. Вивьен всю первую половину дня проводила на кухне — никак не могла смириться с доставочной едой, говорила, что в ней нет жизни и души повара. А приглашенные гости никогда не приходили с пустыми руками. Удивительно, но моя Вивьен приучила соседских жен приносить самостоятельно приготовленные угощения. Но эти выходные мы проводили в кругу семьи, решив не обращать внимания ни на кого, кроме наших детей и друг друга.
Домашний уют и умиротворение придавали выходному, проведенному всей семьей, особое значение. После ужина вся семья собралась в большой гостиной комнате, среди детских игрушек и книжных шкафов.