- Мне не дает покоя, почему во снах своих я вижу следующий день? Почему я вижу ту бурю, шторм в нашем городе? Ведь даже если я цепляюсь за свет, следующий день во снах превращает все во тьму?
- Светлые воспоминания, которые дарят нам боль, навсегда остаются в сердце незаживающей раной, но дают нам возможность не забывать наших близких.
- Я и не могу забыть. И Отец наш всевышний мне после смерти забыть не даст.
- Ты боишься смерти, сын мой?
- Я боюсь не столько смерти, сколько того, что последует за этим. Как смогу я смотреть в глаза Вивьен, говорить с ней, воссоединиться в браке своем там, в царстве небесном, после всех ужасных вещей, которые я сотворил? Как я объясню ей, почему не уследил за Маркусом, и почему отец пережил своего сына?
- Есть события в жизни нашей, продиктованные не нами.
- Сыновья отвечают за грехи своих отцов?
Падре не ответил.
Отчего я совершил тот ужасный поступок с Вивьен? Чем одурманен был в тот злополучный день, когда лишился жены своей? На эти вопросы я не могу найти ответа уже одиннадцать лет. Следствие зашло в тупик, а я со смирением был вынужден признать, что все, что случилось, совершил я.
То был страшный поступок. И если дети отвечают за поступки родителей своих, то, наверное, пора смириться, что не просто так шесть лет назад пьяный водитель сбил Маркуса.
Шесть лет назад мне принесли видеозапись с места происшествия.
***
Детская площадка была похожа на скотобойню. Кровь была повсюду – на горках, в песочнице, на стволах деревьев, на стене школы. Машина, превратившаяся в груду металлолома, нос которой торчал в стене здания, была кроваво-красной не только снаружи, но и внутри.
Красно-синие сигнальные маячки служебных машин департамента правопорядка, спасателей, пожарных освещали вечерний сумрак. Осенний дождь на время перестал литься из низких, темных небес – как будто, почувствовав траур происходящего, решил оставить место преступления нетронутым.
По площадке сновали эксперты-криминалисты, вспышками камер фиксируя весь ужас произошедшего – оторванные конечности, изувеченные детские тела, сгустки крови на земле.
Служебные машины продолжали прибывать. Оказывать помощь здесь было решительно некому – ни один из участников катастрофы не выжил.
Сумрак площадки прорезала яркая вспышка и сноп белых искр – спасатели продолжали распиливать машину, чтобы добраться до того, что осталось от водителя. Все вокруг жило в тишине – стойкие зеваки, родители, оперативники хранили молчание.
К месту происшествия почти одновременно подъехали две машины – личная и служебная.
- Видимо, не судьба мне посмотреть на твою расчлененку в лесу, - тихо сказала Тейлор, приветствуя Николаса.
- Ничего особенного – лужа крови, аккуратно отделенные конечности, никаких инструментов, ни одного вещдока. Так что ты немногое потеряла. Все найденные тела перевезут в наш морг, там и познакомитесь, - ответил Николас, проходя сквозь красную заградительный линию.
- Сколько насчитали тел?
- Четыре. Самое странное, что все в, скажем так, полном комплекте, хоть и в разобранном состоянии. Ничего не пропало, ничего не утащили звери. Специалисты проверили, тела разной степени разложения. Как будто кто-то старательно добавлял по одному телу в день. А потом повесился.
К оперативникам подошёл старший окружной шериф.
- Приветствую вас. Из штаба пришло распоряжение передать вам контроль над расследованием, - глубокий бас выдавал любителя крепких сигар.
- Что известно на данный момент? – спросила Тейлор.
- По словам очевидцев, примерно полчаса назад на территорию площадки на огромной скорости въехал автомобиль. Попыток затормозить никто не заметил. По внешним камерам видеонаблюдения видно, что во время руления водитель был жив, а также ясно, что деяние совершено в полном сознании – он сам направил машину на детскую площадку. Машина шла на полной скорости до стены, тормозного пути нет. В салоне сработали подушки безопасности, но это не помогло. Водитель умер мгновенно.