Подхватив с комода в коридоре сумку, он закинул её на плечо, после чего обулся и зачем-то обернулся, взглянув на мелкий блестящий осколок на полу, что остался неубранным после того, как разбилось зеркало.
***
Встречаться по поводу этого трагического события было принято на даче Глызина. Та находилась в ста километрах от Москвы.
Шоссе петляло между густых зелёных зарослей деревьев, которые ещё не тронула нежная желтизна будущей осени.
Солнце в тот день казалось каким-то особенно топлёным и слепым. Оно било в лицо сочным потоком света, потому Игорь надел на глаза очки с тёмно-синими стёклами.
Из радиоприёмника лилась новая песня группы «Мираж», ритм которой заставлял отвлекаться от странных дум, связанных с не менее странным происшествием.
Он вспомнил Егора.
Это был очень хороший и талантливый парень. Душа компании. Всегда помогал любому, кому нужна была помощь. Его смерть стала настоящим шоком для всех. Шестого августа вся компания вернулась из Ялты в Москву, а десятого Лейчука нашли повесившимся в собственной квартире. Он никогда не баловался наркотиками, да даже пил и то редко! Всё в его жизни было хорошо: ни депрессии, ни драм, работы было много. Повода для суицида не найти. И все близкие были уверены, что кто-то помог Егору уйти на тот свет. Однако, милиция предпочла сделать иные выводы. Лейчука назвали самоубийцей и дело закрыли.
Игорь был так потрясён кончиной друга, что посвятил ему большой стих, который позже положил на музыку.
И вот теперь, вспоминая все те трагические события, Тальков ощутил, как болезненно сжалось сердце. Два года прошло. А казалось, всё было только вчера. Какая банальная, но какая жизненная фраза…
Загородный дом Глызина выглядел очень ухоженным: белый кирпич, два этажа, новенькая чёрная крыша, зелёные ворота.
Рядом уже были припаркованы машины. Одну из них Тальков сразу же узнал: «Жигули» Державина.
Прихватив сумку, певец вылез из авто и бросил очки на сидение. После закрыл дверцу на ключ и вошёл в ворота, которые оказались незапертыми.
Разбитый у дома сад пестрил цветами и пышными деревьями. Было заметно, что им кто-то добросовестно занимается.
Быстро поднявшись на крыльцо, Игорь постучал в широкую дубовую дверь.
Открыли почти сразу. Это был хозяин дома.
Обняв Талькова, Глызин завёл его в дом:
— Привет, как добрался?
— Привет, нормально, — похлопав Алексея по плечу, Тальков сбросил сумку на комод и принялся снимать кроссовки.
Большой холл был обставлен очень уютно: интерьер «под дерево», изобилие картин и книг в стеклянном широком шкафу.
Возле последнего даже располагался бархатный зелёный диван, как бы приглашая отдохнуть за чтением.
Глызин завёл друга в гостиную, где уже был накрыт стол и сидели другие гости. Талькова хотел обнять каждый. Обнять и пожать руку.
— Я, что, последний сегодня? — улыбнулся Игорь, выпуская из объятий Державина и усаживаясь за стол рядом с ним.
— Да, — кивнул Мартынов, поднимаясь и начиная разливать красное полусладкое по бокалам, — Павловский не смог, он сейчас у отца в Израиле на операции, у Саруханова гастроли в США.
— Что ж, давайте помянем Егорку. Прекрасный был парень и отличный друг, — тихо произнёс Глызин, приподнимая наполненный бокал.
Никто не чокался, как и положено.
Приняв спиртное, мужчины принялись за закуску: сыр, колбаса, паштет с хлебом, соления. Из горячего были мясной гуляш и пюре. Сейчас, во времена дефицита, такая еда была не особо доступна. И в этом жесте заметна любовь Глызина к своему умершему другу.
После третьего бокала Державин предложил спеть песни: те, что любил Егор.
Тальков взялся за гитару уже в самом конце. И спел ту самую, что сочинил за одну ночь после смерти Лейчука. Это стало традицией и каждую поминальную встречу парни ждали этого исполнения.
Закончив петь, певец какое-то время водил пальцами по струнам, и никто не желал нарушать тишину.
Лишь когда Игорь полез в сумку за сигаретами, Державин вдруг произнёс:
— У тебя фотик с собой? Может, сфотографируемся?