Они сидели на кухне за столом, заставленном едой. В годы тотального дефицита шпроты, паштеты, икру и хороший немецкий сыр могли позволить себе только звёзды первой величины. Такие, как Игорь.
— За вдохновение. Пусть всегда будет с нами, — улыбнулся Лёша, беря в руку свой стакан и салютирая им хозяину квартиры.
Тальков сделал пару глотков и откинулся на спинку стула, медленно поднося к губам бутерброд с икрой и откусывая от него.
— Хм, а кто это? — закинув в рот ломтик сыра, Глызин посмотрел в сторону зелёного разделочного стола.
Игорь проследил за взглядом друга и замер, переставая жевать: прямо возле нового нежно-персикового электрического чайника стоял портрет старика. Того самого, что стал чем-то особенным для музыканта, хоть он пока и не понял, чем именно и почему.
— Знаешь, — тихо произнёс Тальков, всматриваясь уже в лицо Глызина, — я нашёл эту фотку при переезде сюда и с тех пор…
— Что? — склонив голову набок, с дружеским вниманием спросил Алексей, когда собеседник замолчал.
Игорь хотел бы рассказать всё, но не понимал, как это всё сформулировать. Нагиев не воспринимал всерьёз россказни партнёра. Глызин, конечно, был совсем другим, но где гарантии, что он поверит во всю эту фигню с сонными параличами и голосом старика в его, Игоря, голове?
— И хотел бы знать, кто это, — выдавив улыбку, соврал Тальков вместо того, чтобы сказать то, что хотел, — ты не надумал покупать лабрадора? Всё хотел спросить, да к слову не приходилось.
Сработало: Алексей быстро переключился на новую тему с наивностью школьника рассказывая о том, как ездил к собачнику и узнавал, когда можно купить щенка и в какую стоимость.
Игорь слушал друга вполуха и даже кивал, медленно доедая бутерброд с икрой. Он кожей ощущал пристальный взгляд старика и от этого становилось не по себе. Тёплый покой снова разрушался дуновением какого-то ледяного ветра. Словно некая магия начинала рассеиваться и на её место приходил страх.
Раздавшийся звонок в дверь заставил Игоря вздрогнуть.
— Кто это может быть, — рассеянно пробормотал он и пошёл открывать.
Глызин перестал болтать о собаках и снова закинул в рот кусок сыра, потирая пальцами щёку.
***
Дима уже допивал пятую чашку чая, как программа дала о себе знать тихим попискиванием. Чуть не расплескав на себя напиток, Нагиев отставил чашку на подоконник и рванул к компьютеру.
Красной полосой было выделено имя. Имя, которое нашла программа во всей бездонной массе информации.
— Мальцев Николай Ильич, — медленно прочитал Дмитрий и опустился на стул.
Экран отображал фоторобот старика, а слева от него шёл небольшой блок информации. И когда Нагиев прочитал этот текст, волосы на его макушке зашевелились от ужаса.
— Что? Умер в 1980 году? — прошептал он, не моргая глядя в экран.
Сердце бесновалось в груди, как полоумное, а ладони взмокли.
Старик умер десять лет назад, значит, он не может быть гипнотизёром. Значит, всё ещё сложнее и за фотографией стоит кто-то другой. Тот, кто хочет причинить зло Игорю.
С трудом стараясь дышать глубже, Нагиев потянулся к чёрному стакану с ручками и взял одну. Вытащил из верхнего ящика листок и списал всю информацию, которую выдала база.
А после как ненормальный полетел в архив, дабы проверить то самое дело, по которому проходил Николай Ильич за год до своей смерти.
Обыкновенный разбой. Виновников, двадцатилетнего Степана Смородинова и Александра Аврилова, посадили.
Показания Мальцева не носили никакого решающего характера. Если верить документам дела, то он просто «видел, как двое молодых людей пересекали двор в первом часу ночи». С потрохами их сдала другая свидетельница.
В деле не было ничего интересного, загадочного, непонятного. Штатная ситуация и не более. Это озадачило Нагиева. Тем не менее, у него был выписан адрес старика и, покинув пыльный кабинет архива, он сразу же помчался туда.
***
На пороге стояла Лера. Выглядела она неважно: под глазами синяки, волосы свисали небрежными сосульками, а кожанка была перепачкана какой-то пылью.