— О Мальцеве спрашиваете? — шёпотом спросила она.
— Да. Вам что-нибудь из…
— Проходите, — поспешно ответила незнакомка, не дав Нагиеву договорить.
В квартире бабушки оказалось уютно, хоть и очень старообразно: на стенах висели ковры, дешёвые искусственные цветы виднелись в каждой пластмассовой вазе, а их было много. Дима насчитал восемь: три на кухне, три в коридоре на комоде и две в гостиной.
На кухню он попал не на блины. Просто старушка первым делом пошла туда и продолжила поливать алоэ на подоконнике. За окном начинался дождь.
— Звать меня Прасковьей Олеговной. Живу я тут давно, с шестидесятого года. Николая Ильича знала хорошо, он человек был добрый и отзывчивый. Семью свою обожал. А вы зачем им интересуетесь? Из-за Ольги?
— Ольги? — скрестив на груди руки, переспросил Нагиев.
— Дочь его. Умерла в том году. Газом отравилась. Себя и мальчонку своего пятилетнего на тот свет отправила. Жуткая смерть. После смерти Оленьки в квартиру въехали эти вот алкаши. Спасу от них нету, — отставив на стол уже пустую бутылку, Прасковья пошла в комнату, сутулясь и поправляя шаль, — а Николая давно в живых нет, я и не думала, что он понадобиться кому-то мог.
— А почему Ольга покончила с собой? — деликатно спросил Дмитрий, шагая следом.
— С чего вы взяли, что она сама себя? — замерев, Прасковья Олеговна в ужасе уставилась на милиционера, — забыла просто выключить. Причин для таких чёрных дел у них не было. Они счастливы были с сынком. Хотели переезжать в Таллин, Ольге там работу хорошую обещали.
— Хм, — потерев подбородок, Дмитрий остановил взгляд на серванте. За стеклянной дверцей стояли фотографии в старых простеньких рамках. С карточек на мужчину смотрели улыбающиеся лица и среди дородных девиц с длинными косами явно была молодая Прасковья.
— Чаю хотите?
— Нет, спасибо. А Николай Ильич, что же, прямо святым был? — снова глянув на старушку, с подозрением спросил Дима.
— Не думаю, что святым, но хорошим. И за что ему такая смерть? — покачав головой, старушка прошла к окну и задёрнула красно-белую штору, — не люблю дождь. Тоску наводит.
— А как он умер?
— Не знаю точно. Слухи всякие ходили. Но верить же всему нельзя, — неуверенно ответив, Прасковья с тревогой посмотрела на Нагиева, который выглядел слишком заинтересованным, — говорили, что в колодце нашли его. Весь скрюченный, пузырями пошёл, как от химикатов каких-то. Я сама не видела. Но слухи ходили. Хоронили его в гробу закрытом…
Сердце Нагиева ёкнуло. Закрытый гроб? Изменённый до неузнаваемости труп? Конечно же, похоронили не его! Мальцев жив и зачем-то пытается задурить голову Игоря путём гипноза.
— Ольга его по родимому пятну и шраму опознала. Хорошие люди уходят первыми…
Дима как-то странно улыбнулся старушке, а после попрощался и поспешно покинул её квартиру.
Когда он вышел на улицу, ливень уже хлестал по земле так, словно решил затопить Москву.
Полный решимости, он поймал первую проезжающую машину и вернулся в участок. Почти сразу на него набросился Киров, даже не дав снять куртку.
— У тебя ж отпуск! Чего припёрся? Я уж думал, ты у своего красавчика, — хохотнул он, неодобрительно качая головой.
— У кого? — опешил Нагиев и тут же побледнел, — что с ним?
— Из его окна выбросилась девка какая-то, музыкант. В квартире ещё Глызин находился. Интересно, что они там вдвоём делали?
Дима бросился в свой кабинет. Войдя в него, провёл ладонями ото лба в макушке, собирая воду с волос.
После задумчиво взглянул на красный аппарат телефона. И решился. Подойдя к нему, набрал знакомый номер.
— Здарова, Кузьмич. Ага, порядок, — улыбнулся он, — слушай, дельце есть одно. Пошли своих человечков по одному адресу. Нужен тщательный обыск. Кто сделает это лучше тебя, а? Что? Да, можно с собаками. Лишь бы безупречно. Что искать? Жучки, камеры слежения, странные аудиозаписи. Что угодно. Есть подозрения, что там имеет место быть серьёзный гипноз и профессиональное внушение. Спасибо тебе, друг. Буду должен. Ага. Жду. До связи.
========== Часть 17 ==========
Закрыв за собой дверь, Тальков какое-то время стоял в тёмном коридоре. Некая неведомая сила словно удерживала его, хоть в глубине души музыкант и понимал, что это был страх. Перед глазами так и стояло мертвецки бледное лицо Леры. Ещё недавно она обнимала его, дрожа от ужаса, а теперь её не было в этом мире. А есть ли какой-то другой? Тальков не знал. Он не хотел об этом думать, а не думать не мог.