Савельев тряхнул кулаком, сплюнул, и упер руки в колени, переводя дыхание. Николаев ворочался в пыли, стонал и силился подняться. Немного отдышавшись, следователь с размаху, от души, заехал ему ногой в живот. Убийца завалился на бок, захлебнувшись вскриком.
– Мразь... – выдохнул Савельев. Убийца тихонько хрипел, поджав колени к брюху.
Миххик осмотрелся – похоже, это была та пустыня, через которую они шли к хранителям. Несмотря на ночь, видно было хорошо, полная луна давала достаточно света. Но сколько следователь ни всматривался в даль – ничего стоящего не увидел: бескрайняя равнина, выбеленная холодным светом.
Савельев тяжело сел рядом с ноющим Николаевым. Очень хотелось курить. Миххик машинально похлопал ладонями по карманам, но сигарет не было.
– Куришь? – бросил он преступнику.
– Нет... – выдавил тот гнусаво, вставая на четвереньки и утирая кровь. Савельев не мешал – в таком состоянии никуда не денется. А если бы и мог – наверняка уже выкинул какой-нибудь фортель и удрал.
Саша встал на колени, запрокинул голову, и влажно сопел разбитым носом. Он походил на молельника, взывающего к небу. Когда кровотечение унялось, он умостился рядом с Миххиком. Весь он был в пыли, губы и подбородок измазаны кровью.
– Зачем убивал? – спросил в лоб следователь. Николаев гулко потянул носом воздух, и опасливо покосился на Михаила.
– Квест, – хрипло выплюнул он.
– У тебя же нет персонажа, – возразил Миххик.
– Нету, – согласился злодей чуть окрепшим голосом. – Но это не помеха.
– И в чем интерес? – Савельев пытался унять гнев. – Чего ты этим добился?
Николаев, как нашкодивший ребенок, потупился.
Робкий ночной ветерок лениво вздымал облачка пыли, точно дворник спросонья метлой.
– Я не хотел этого, – сипло выдавил Николаев, не поднимая головы. – Я шел совсем за другим.
Савельев вздохнул.
– И за чем же? – спросил следователь.
Николаев горько хмыкнул.
– Не поверишь, – отозвался он. – Все до банальности просто: чтобы персонажи исчезли, чтобы все стало как прежде.
Саша помолчал и продолжил:
– На выходе все оказалось иначе. Я получил умение уничтожать персонажа, ну и носителя вместе с ним. И ладно бы, сидел да не дергался – кто в своем уме пустит такое в ход?
Миххик не ответил. Николаева можно было понять. Он и сам желал, чтобы мир стряхнул с себя это наваждение. Но не такой ценой.
– Вот и я не собирался, – продолжал Николаев. – Было условие. Каждые двадцать четыре часа мне нужно начертать имя – или погибнуть самому. Выбор носителей был ограничен в пределах страны. – Он нервно сглотнул, взглянул на Савельева. – Понимаешь? Или я, или другие!
Миххик обернулся, спросил презрительно:
– Себя пожалел?
Николаев скривился, как от плевка.
– Да пожалел, и что?! – нервно выкрикнул он. – Что теперь?! Да, вот такое я чмо! – Крик утонул в посеребренной темени.
Следователь с раздражением отвернулся.
– Ты мог обратиться за помощью, – процедил он.