— С чего ты взял? — спросил он. — С гоблинами.
— Понятно. Я подожду.
Кингсли кивнул на прощание и торопливо пошагал к лифту.
А ведь он явно соврал: наверняка будет встречаться с информатором. Значит, через пару часов будет в курсе, что в аврорате сидит крот. Если, конечно, сегодняшняя реальность будет следовать привычной хронологии. Вчера Гарри наткнулся на министра около полудня. Сейчас десять ноль семь. У Гермионы началось распределение, Рон сидит на лекциях. Время пока есть, а значит, Гарри может выполнить намеченное ещё вчера: понять, что с ним происходит, и как из этого выбраться.
***
В Отделе тайн он встретил архивариуса: безбородого старика очень маленького роста. По долгу службы не раз приходилось обращаться к нему за помощью, и Готлиб — так звали архивариуса — всегда толково помогал.
— Вам что-то угодно? — спросил старик.
— Да. Я столкнулся с описанием одного случая, когда человек не знал, спит он или нет.
— Как это? — удивился Готлиб.
— Происходящее с ним не имело логического объяснения. Человек будто застрял во времени, точнее в одном дне, но события этого дня не повторялись, вернее, менялись необъяснимым образом.
— А сам он при этом считает, что спит или бодрствует?
— По-моему, скорее склоняется к первому, — уклончиво ответил Гарри.
— Ну, если так, — задумался Готлиб. — События, происходящие во сне, носят существенный, желаемый и аллегоричный характер. Существенные — те, что напрямую связаны с реальностью. Желаемые — те, что отражают наши тайные, подчас неосознанные надежды. Аллегоричные — те, в которых зашифрован ключ к пониманию того, что скрыто от нашего сознания. Если человек, о котором вы говорите, спит, то ему следовало бы разделить события по этим трём аспектам. К примеру, желаемыми могут быть любовь женщины, любые плотские наслаждения, аллегоричными — стихи, цифры; существенными — события, которые повторяются и не дают покоя.
— Но как ему понять, спит он или нет?
— Это же очевидно: надо проснуться, — пожал плечами архивариус.
— А если человек не может проснуться?
— Значит, он умер.
«Я умер?» — подумал Гарри и тут же отмёл эту мысль, как невозможную: для мёртвого он слишком… живой.
Но в одном Готлиб прав: все события последних дней так или иначе можно распределить по этим трём параметрам: к желаемым следует отнести любовь Гермионы. Возможно, и в этом трудно признаться, Гарри в глубине души хочет её и подчас завидует Рону. С существенными событиями всё более-менее понятно: они надвигаются, кричат о себе, повторяются с разными вариациями. Аллегоричные… тоже происходили. Понять бы ещё, что они за собой скрывают.
Так всё-таки, сон или явь?
Проснуться бы уже и навсегда отделаться от этой липкой, паучьей реальности!
— Скажите, если человек на самом деле застрял во времени и не может выбраться, что ему делать? — спросил Гарри.
— Прочтите раздел «О времени» «Продвинутых заклинаний» Эдгара Папюса, — посоветовал Готлиб, — эта книга есть в библиотеке Отдела тайн.
***
Книга оказалась на удивление небольшой и почти не потрёпанной, по сравнению с обычными фолиантами. Раскрыв её, Гарри понял почему: тонкая бумага и очень мелкий шрифт, словно бы специально созданный для того, чтобы отпугнуть ленивого читателя. Он углубился в изучение содержания, обрадовался, когда нашёл нужный раздел, и тут часы пробили двенадцать.
Но ведь только что было десять! Почему время бежит так быстро?!
Гарри сунул в карман мантии книгу и бросился к кабинету министра.
Кингсли уже находился на рабочем месте, с таким же озабоченным видом, что и вчера, и так же обрадовался Гарри.
Содержание разговора не изменилось: Кингсли рассказал о кроте, и Гарри нетерпеливо заявил:
— Твой информатор не врёт.
— С чего ты взял? Мы не можем знать наверняка, — возразил министр. — Нужны доказательства.