— Ты как?
— Нормально, — ответила она.
Он разрезал верёвку, связывающую руки, вложил Фатме в ладонь добытую палочку и приказал:
— Аппарируй!
Девушка благодарно посмотрела на него, но потом вдруг перевела взгляд за спину Гарри, глаза расширились от ужаса. Он обернулся, в тот же миг Фатма оттолкнула его. Мимо пролетела зелёная молния и… попала в девушку. Гарри успел понять, что Авада предназначалась ему, но нашла другую цель. Фатма тихо выдохнула, и Гарри подхватил на руки уже мертвое тело.
Его разобрала слепая ярость — столько усилий, но всегда один и тот же исход! Да когда же это кончится?! Фатма не должна была погибнуть! Он снова ничего не смог изменить, хотя было столько шансов! Пожиратели всё равно оказываются на шаг впереди! Да будь они прокляты!
Он ринулся в атаку и направлял на убийцу заклинания до тех пор, пока зелёная молния, шипя, не сразила Пожирателя.
— Темпус Каптеонем!
Что-то холодное, как клинок кинжала, пронзило спину, Гарри обернулся и увидел своего противника — это был тот, кого он уложил Сектумсемпрой: видимо, сумел дотянуться до тела мёртвой Фатмы и забрать палочку. На лице Пожирателя играла мстительная ухмылка, потом он скорчился от боли и замер.
Клинок в спине превратился в ледяную длань, которая схватила сердце и крепко сжала, будто в тисках. Гарри почувствовал, как из него уходит жизнь, но, в последней попытке защититься, сделал несколько неверных шагов, чтобы укрыться за валуном, и упал на колени. В голове затуманилось, противная слабость охватила тело. В этот момент раздались хлопки аппарации, затем зовущие его голоса.
Рон и Кингсли. Вы опоздали…
*
Сознание вернулось в коридоре Мунго. Гарри оглядел знакомые больничные стены — всё вокруг выглядело каким-то странным, словно пространство исказилось, а зрение стало туннельным. Вошёл в палату сто четыре и вдруг обнаружил Рона, растерянно стоявшего у двери.
— Рон? Что случилось?
Друг не отозвался, даже не повернулся в его сторону.
Гарри заметил Гермиону, плачущую у постели больного, позвал, но она будто не услышала.
Приблизился к кровати и… увидел себя. Что это? Неужели он умер? Но как же так?!
— Гермиона, я жив! Рон! — Гарри бросился к другу, но тут почувствовал, что не может ничего коснуться, словно превратился в бестелесую тень.
В этот момент Гермиона зарыдала ещё горше.
В ужасе он выскочил из палаты. Нет! Это невозможно!
Огляделся и понял, что находится около палаты сто пять. На кровати лежал поверженный им Пожиратель со следами Сектумсемпры. Гарри вгляделся в его лицо и внезапно осознал, насколько тот похож на парализованного старика, за которым пришлось ухаживать не так давно; лишь выглядел тот теперь гораздо моложе. Руки прикованы к постели специальными ремнями — так содержат в больнице преступников. А ведь это Селвин — представитель одной из самых чистокровных семей магической Британии! Как же он раньше не догадался?! Гарри с отвращением скривился, глядя на безжизненное лицо, и покинул палату.
Вдруг сердце восторженно застучало: в конце коридора показалась знакомая фигура.
— Фатма! Фатма! — позвал он, задыхаясь от радости.
Девушка с улыбкой подошла, её прекрасные глаза приветливо светились. Однако что-то изменилось: пока непонятное и неуловимое.
— Здравствуй, Гарри.
— Ух, как же я счастлив, что ты жива!
Улыбка вдруг стала горестной.
— Я ведь тоже жив? — с тревогой спросил он.
Фатма снова просияла и указала Гарри за спину. Он обернулся — в палате номер сто шесть дверь была открыта нараспашку. Вошёл внутрь — пусто. Дэф исчез. Смерть ушла. И что это значит?
Гарри прислушался: в соседней — сто седьмой — палате происходил какой-то разговор. Гарри бросился туда и увидел, как Сэмуэль Хоуп помогает одеться дряхлому старику, ласково и ворчливо приговаривая: — Вся семья собралась, ждут только нас. А вам мантия не нравится! Ох, и привередливы же вы, батюшка.
Гарри облегчённо выдохнул — надежда вернулась, смерти нет. Значит, ещё не всё потеряно!
Вернулся к Фатме, безучастно стоявшей у палаты сто пять, и спросил:
— Как ты?
Она подняла на него взгляд, полный боли, и тихо произнесла:
— Мы ещё увидимся?
— Конечно, только… где?
— Ты знаешь, Гарри. Навести меня. — Она вдруг исчезла, будто рассеялась туманной дымкой.
И тут Гарри понял, что показалось ему странным — её лицо, глаза, тело были словно неживыми.
Значит, всё-таки Фатма…