Рогозин оббежал глазами зрителей: нет, матери на трибуне он в этот раз не ожидал, много дел, но зато фигура Сириуса Блэка в черной, кожаной форме мракоборца, внушала некий оптимизм. Он помахал ему с трибуны, а Вячеслав подумал в этот миг, что все бы отдал, чтобы находиться рядом с ним… Но на раздумья времени оказалась дано мало…
Бэгмен направил волшебную палочку на горло и произнес: Сонорус! — его голос тут же понесся через озеро к высоким трибунам:
— Ну, что ж, все наши участники готовы ко второму испытанию. Начнем по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счет три: раз… два… три!
Пока все участники говорили различные заклинания, Вячеслав моментально запихал в рот странную жевательную резинку из растений. И булькнулся в ледяную февральскую (и кто, ради всего святого, догадался проводить второй тур в феврале?!) водичку. И поплыл.
Сначала вода казалась ему едва ли не ледяной — ощущения были такие, что она жжется и обжигает. Но затем… Шею зазудило, и Рогозин узнал первые признаки «превращения». Он нырнул, борясь с удушьем…
Вода показалась настоящим глотком жизни; он коснулся кончиками пальцев несчастной шеи и ощутил с каждый стороны по три щели жабр. Молниеносно нырнул глубже и поплыл далее. Но все время ждал — у них был с Крамом договор.
Он предположил, что всех заложников держат на дне. Он изо всех сил прислушивался и присматривался — но никого и ничего кроме водорослей и мусора с дна, что летел ему навстречу, он не видел, да и не слышал.
Рядом возник явно запыхавшийся парень… Точнее парень-мутант, так как Виктор превратил свою голову в акулью, частичной трансфигурацией. Лишь одни глаза остались человеческими. Та обладала мощными челюстями, и, что важно — теми же нужными в воде жабрами. Руками Вячеслав показал, что плывет вперед.
Плыли мальчики долго, как им показалось, минут двадцать-двадцать пять. Они плыли над целой долиной черно-коричневого ила, и от того, что они оба плыли, илистая муть приподнималась и крутилась вихрями. И, наконец, они вдалеке услышали обрывки песни из яйца.
«…На поиски даем мы
Тебе один лишь час…»
Оба поплыли гораздо быстрее. Впереди в мутной воде показался громадный камень с какой-то росписью, но поглядеть ее времени не было. Они оба миновали стороной камень и поплыли на русалочью песню.
«…Минуло полчаса — спеши!
Скорей пропажу забери…»
— Твою мать, — ругнулся Вячеслав, но в воде голоса слышно не было — только лишь выскочил большой пузырь изо рта.
Оба как можно скорее плыли вперед, и наконец… Впереди высилась статуя тритона, высеченная из цельного куска скалы и перед статуей выстроился русалочий хор и пел эту песню участникам Турнира. К хвосту статуи были привязаны четыре человека…
Охранников пленников оказалось больше — тритоны с копьями в руках, и сновавшие туда-сюда оскалившиеся гриндилоу. Вячеслав моментально среагировал — от его заклятия, буйно росшие тут водоросли ожили, и запутали охранников и зеленых гриндилоу. Те отчаянно пытались выкарабкаться из них…
Виктор быстро разгрыз своими акульими зубами веревки — Луну привязали между Чжоу и Гермионой. Освободил он и Гермиону.
Рогозин, крепко схватив Луну за талию, жестом показал — вперед, плывем обратно, и побыстрее. Час истекал, и на все про все времени было мало…
Рогозин вскоре уже не плыл вперед, а плыл просто вверх — он чувствовал, что жабросли начинают медленно исчезать, а вода делается все холоднее и мокрее… Из-за Луны в руках его скорость значительно снизилась…
Вынырнул… Закашлялся и забарахтался, но упрямо лег на волны, держа Полумну так аккуратно, насколько это было возможно. Рядом так же тяжело вынырнул изнуренный Виктор с Гермионой — держать даже столь “среднее” по силе заклятие час и плыть одновременно трудно.