-Нет, всё хорошо! – ободряюще улыбнулся он.
-Ладно, Миш, пойду я!- немного смущаюсь.
«Приглядела за Мишей, нечего сказать!»
Он взял меня за локоть:
-Ир, я понимаю – это всего лишь сострадание и сочувствие, но всё равно! Спасибо, что не оттолкнула меня. А я… Я умею быть благодарным! Пригожусь ещё не раз! - он отпустил меня, опять улыбнулся. Искренне.
Я пошла к выходу. Он неожиданно догнал меня:
-Постой! Я ещё раз хочу испытать это!
-Что – это? – я не поняла, обернулась к нему.
А он обхватил меня обеими руками и впечатал крепкий, настойчивый поцелуй!
Я выставила руки вперёд, упёрлась ему в грудь ладонями. Миша, не отпуская моих губ, умоляюще смотрел на меня. И я уступила, не стала сопротивляться. Он, крепко обнимая меня, отпустил мои губы и прижался своей щекой к моей щеке, зарылся носом в мои волосы. Потом прошептал на ухо, слегка задев губами мочку: -Ты сама не знаешь, какая ты! – он с восторгом в глазах посмотрел на меня. Его ладони нежно гладили мои плечи и спину.
В этот момент в дверь кто-то постучался. Мы отскочили друг от друга, как однополярные магниты.На пороге возникла фигура дежурного:
-Ой, Ирина Сергеевна, и Вы здесь!
-Что случилось, Олег? – взволнованно спросила я.
-Убийство. Ну, там , похоже, бытовуха! Пьяные подрались между собой. Михаил Евгеньевич, опера все на выездах. Я пока патрульных на адрес отправил.
Зотов с готовностью кивнул:
«Сейчас съезжу туда, адрес давай!»
Я, пользуясь моментом, выскочила из его кабинета. В коридоре столкнулась с Леной Измайловой.
О, Боже! Мне ведь ещё предстояло сказать ей, что Рома больше не начальник оперов! Надеюсь, воспримет адекватно! Да, но и Савицкому я ещё не сказала…
Она с любопытством смотрела на меня:
-Ир, случилось что-то?
-Нет, с чего ты взяла?
-Ну, я же вижу: глаза красные! А у Зотова в кабинете ты что целых полтора часа делала? - лукаво улыбнулась она.
-Полтора часа?! – удивилась я, потом усмехнулась, - Надо же! Уже и хронометраж провели!
-А-то! – Измайлова никак не отставала.
-Исповедь его выслушивала! – чистосердечно ответила я.
-Ого! Наш Мишенька нашёл в тебе исповедника? – посмеивалась Лена.
-Получилось так! У него, оказывается, были трудное детство и очень непростая юность .
-То-то он таким вырос! – усмехнулась майорша.
-Лена, как тебе не стыдно?! Я вполне серьёзно!
Она переменилась в лице:
-Что, правда?!
-Правда. Не дай Бог пережить то, что пережил он.
-Понятно! На жалость давил. Поди, ещё и слезу пустил!
Я досадно поморщилась:
-Лен, не надо так!
-Что, пожалела его, да? А, вот, он тебя не пожалеет. Сама ещё увидишь!