Пожалуй, хорошо, что он признался, всё равно ведь выяснят. А судя по нехорошей усмешке, тронувшей губы Петра Максимовича, для них это уже не новость.
— Ну и каковы результаты?
— Увы, следствие зашло в тупик, — вмешалась я. — Надеюсь, у вас это получится лучше.
— Вряд ли, если вы и дальше будете скрывать информацию, — начал раздражаться майор. — Хотя, возможно, у вас имеются на то веские основания!
— На что вы намекаете?! — горячился Алан. — У нас есть алиби на оба убийства!
— У вас мог быть сообщник, — встрял лейтенант. — Да, сторож видел, как вы бродили по территории гостиницы, но он также заметил, что вы говорили с кем-то по телефону.
— Не стоит бросаться абсурдными обвинениями, — угрожающе предупредил Войнич. — Если можете предъявить что-то конкретное — предъявляйте, в противном случае — давайте прощаться! У нас дела!
— Мы проверим распечатку звонков и ещё вернёмся к этой версии, — заверил майор.
Алан уже не скрывал возмущения:
— Бредовая версия! По-вашему, я убиваю или отдаю приказ убивать этих женщин в память о матери?! Где здесь логика?!
Я сильнее сжала его ладонь, стараясь успокоить. Ерёменко, видимо, тоже понял, что грядёт скандал и занял менее агрессивную позицию:
— Хорошо, давайте поговорим о вашей версии. Считаете кто-то, копируя смерть вашей мамы, пытается вам что-то сказать? И кто же на такое способен? У вас есть враги, Алан Константинович?
Всё ещё раздражённый чемпион нетерпеливо передёрнул плечами:
— Нет. Я не знаю, кто это может быть.
— А с Виктором Андреевичем Красновым, который вчера вам, Злата Романовна, угрожал, вы знакомы?
Я растерялась, не зная, как лучше ответить, но Алан опередил:
— Нет, она с ним не знакома! И если у вас больше нет вопросов…
— Вообще-то есть, — Ерёменко явно не торопился завершить нашу «доверительную» беседу и смотрел на меня взглядом Каа, гипнотизирующего бандерлогов. — Он уверял, что его девушка стала жертвой вашей своеобразной практики целителя. Говорят, вы лечите местных жителей травами и заговорами, — губы служителя закона искривила презрительная улыбка, — это так?
Войнич снова среагировал быстрее и холодно отчеканил:
— Я вам уже сказал: или предъявляйте обвинение или уходите! На провокационные вопросы мы без адвоката отвечать не будем!
— Но вы же понимаете, что такая деятельность незаконна без соответствующего разрешения и образования.
— А ваши обвинения бессмысленны и некорректны без доказательств! Ещё вопросы есть? — холод в голосе Алана дополнился металлом.
От спортсмена исходили тяжёлые волны негатива. Мне стало не по себе.
— Есть. Злата Романовна, мы не нашли в местной поликлинике вашу медицинскую карту, она у вас дома? Можно взглянуть?
А вот это было очень неожиданно. Я удивилась.
— У меня вообще нет карты — очень редко болею, а для чего она вам?
— На теле первой убитой девушки обнаружено лекарственное средство, которое принимают астматики. Похоже, кто-то воспользовался ингалятором, но у жертвы ни астмы, ни приступов удушья не отмечалось. Получается…
— Это мог быть убийца, — закончил Алан. — Мою медицинскую карту тоже затребуете?
— В обязательном порядке, — кивнул майор, тяжело поднимаясь из кресла. — Ничего личного, мы обязаны всё проверить. Но чистосердечное признание, как вы помните, смягчает вину и существенно влияет на наказание, так что если хотите о чём-то поведать…
Мы не хотели. Он вздохнул и закончил:
— Позвоните, если передумаете. А пока не покидайте посёлок. Оба!
Это было сказано приказным тоном — никаких «пожалуйста» или «будьте любезны».