— Приятного аппетита, — вздохнула я сокрушенно. — Лен, ты не говорила с нашими гостями?
— И не собираюсь, — фыркнула сеструха. — Хочешь с ними нянчиться — твои проблемы. А я каким-то нахлебникам памперсы менять не собираюсь. У них что, в Японии проблемы, налоговая житья не дает, решили перекантоваться у соседей по карте мира? Так мы с ними официально в состоянии войны после Второй Мировой — мир еще не подписан.
— Среди них и итальянцы есть, — вяло пробормотала я.
— Пф! Невелика разница! Впрочем нет, велика. Тип внешности и акцент. Кстати, почему они говорят на чисто русском? Хотя пофиг.
Н-да. Не говорить же: «Потому что им шинигами мозги щеточкой с „Ванишем” промыли», — правда? А потому я решила промолчать и не отягощать и так укуренный и забитый всякой мистической ерундой мозг моей сестренки лишней информацией. Она хоть и гот, но точно посоветует сходить к психиатру… А я не хочу становиться овощем от двойной дозы аминазина! Хотя вру, вот уж кто-кто, а Ленка к психиатрам не направит, но решит, что у меня крыша едет, — к гадалке не ходи.
Ровно в семь часов десять минут (какая пунктуальность!) на кухню заползла Вонгола почти в полном составе: Ламбо отсутствовал в этом мире как данность, а Хибари-сан, ясен фиг, игнорил реалии жизни в виде отсутствия в опасной близости Дисциплинарного Комитета и присутствия в ней ненормальной фермерши в джинсовом комбинезоне. «Доярка из Хацапетовки», блин… не к ночи она будь помянута!
— Савада-сан, а остальные не придут? — озадачилась я, разливая чай этой толпе.
— Не знаю, мы к ним не заходили, — пробормотал Тсунаёши и уселся на стул справа от моего, как и за обедом. Он почему-то был смущен и постоянно краснел, а взгляд всё время опускал. К чему бы это? Из-за таблички, что ли?
— Ребят, вы на картинки не в обиде? — осторожно спросила я, раздавая тарелки. Гокудера шмякнулся рядом со своим сокровищем, оно же биг-босс со смущенным румянцем, Рёхей уселся рядом с ним, а Ямамото, как и утром, сел слева от моего стула.
— Мне понравилось, классная собака! — улыбнулся Такеши. — Да я и с высказываниями согласен! Чего грустить, когда надо улыбаться? Так жизнь станет проще и веселее.
— Бейсбольный придурок… — пробормотал Гокудера. Он был в бешенстве, но молчал и забросать меня динамитом, как молодоженов рисом, попыток не предпринимал.
— Мохаммед Али круче Тайсона! — выдал Рёхей. — Хотя Тайсон тоже ничего!
— Ну, Али уши противникам не откусывал, — усмехнулась я, накидывая в тарелку Мукуро макароны. — Приятного аппетита!
— Итадакимас! — ответили мне все, кроме нашего Ницше и Туманного Ананаса. Последний вообще был какой-то странный — молчал и, хитро ухмыляясь, следил за мной взглядом как за шпионом на допросе.
Через пару минут спустились Дино и Джессо. Мы с Тамарой ходим парой? Так, не о том речь, не о том… Я встала, быстренько нагрузила этим деятелям спагетти с рыбой и спросила:
— На грибы аллергии нет?
— Нет, — покачал головой Каваллоне. — Спасибо.
Бьякуран же лишь загадочно улыбнулся и принялся жевать. Хотя он вообще всегда улыбается, причем исключительно загадочно, а это значит, хорошего не жди! В его случае… Потому как обычно улыбка — это нечто абстрактно-доброе, а вот у Зефирной Феи лыба тем шире, чем масштабнее задуманная ею пакость.
— Приятного аппетита, — я такая вежливая, что жуть берет. Но всё не от питания, а от воспитания, как говорится. А мои родители меня воспитали вежливой. Даже чересчур…