— Аквила, — произнес вместе с ним Уилл и заметил, как Лектер слегка улыбнулся, закапывая корни растения в землю.
— Почему именно они?
— Некоторые виды можно использовать в качестве приправы к мясу, другие ядовиты. У Шекспира Офелия подарила цветы аквилегии своему брату, королю и королеве, предрекая то, что их отравят. Самое интересное, что в самой Англии аквилегию связывали со Святым Духом, считая, что она олицетворяет посредника между божественным и человеком. Символ посланника.
— И какие именно ты садишь? Ядовитые или нет?
Ганнибал разгладил землю и выпрямился.
— Я могу посадить цветы, дать им тень и воду, землю, в которую они могут пустить корни, но какие из них погибнут, а какие взойдут, я предсказать не в силах. Аквилегия необычный цветок, очень самостоятельный. Садовники не любят их высаживать. Тяжело приживается, зато, если пустит корни, может вывести все цветы как сорняк или перенестись семенами на другую часть сада. С этим сортом я постоянно терплю поражение, может, хоть в этот раз он приживется.
Уилл видел двойным зрением, что сейчас этот куст цвел полным ходом, источая приятный аромат лакрицы и яблока, в компании ирисов, баданов и колокольчиков. Лепестки цветов — фиолетово-белые — покачивались на ветру.
— Удивительно слышать, что ты где-то не преуспел.
— Тем интереснее победа.
Вдруг он услышал какой-то шум, и, кажется, Ганнибал услышал его тоже, они вместе повернулись к дому.
— Что там? — насторожилась Алана.
— Не знаю. Наверное, показалось.
Уилл прислушался: чужие тяжелые шаги и звук открываемых в любопытстве дверей. Кто-то находился в доме. В реальности. Он крепче сжал ножницы и двинулся к задней двери.
Незнакомец нашелся в гостиной, он лазил по шкафчикам комода и даже не заметил, что находится в комнате уже не один. Мужчине было около тридцати пяти, плотный, в кремовом пиджаке, пуловере и брюках он выглядел довольно безобидно. Его темные кудри были уложены гелем, а борода на широком, полном лице аккуратно подстрижена.
Почувствовав взгляд Уилла, он обернулся и схватился за грудь.
— О Господи! Так и думал, что мне не показалось, когда я увидел вчера свет в окнах. Я ужасно прошу прощения. Вы, наверное, новый хозяин дома доктора Лектера?
— Не хозяин, нет. Но какое-то время я буду здесь жить. А вы, собственно, кто?
— Франклин, — он вытер вспотевшую руку о пиджак и протянул Уиллу. — Франклин Фруадево.
— Фруадево. Пишется с французского как холодная телятина?
Мужчина неловко кивнул, и Уилл проигнорировал протянутую руку. Поняв, что он не собирался обмениваться с ним любезностями, Франклин спрятал руку в карман, словно пытался себя успокоить.
— Да, — он нервно рассмеялся. — Странно, что вы спросили. Доктор Лектер тоже упомянул это при нашей первой встрече.
Уилл вспомнил, что все еще держит ножницы — от них исходило успокаивающее щелканье.
— А как вас зовут?
— Уилл Грэм.
— Очень приятно, мистер Грэм, — его заискивающая улыбка потухла, не найдя отклика.
— Зачем вы пришли? — спросил Уилл, все еще держась от незнакомца на почтительном расстоянии. — И что вы искали в комоде?
Он чуть не сказал «моем», но вовремя себя остановил.