— Лектер годами и с невероятным успехом притворялся обычным человеком только благодаря рациональному уму и холодному сердцу. Его решения не связаны с эмоциями, глупо предполагать, что в этот раз было иначе. ФБР может находиться в этом доме только по одной причине.
— Какой?
— Потому что он этого хочет.
Эбигейл указала на воздух пальцем.
— Вот! Вопрос — зачем? Зачем бросать личину, которая полностью устраивала? У меня ощущение, что мы не видим полной картины. Что он знает что-то такое, чего не знаем мы. Что стало отправной точкой?
— Или кто, — предположил Уилл, почувствовав странный укол беспокойства.
— Или кто, — согласилась Эбигейл. — Ответ на этот вопрос может подсказать, где найти Лектера.
— Ты хочешь до него добраться?
— А ты нет? — она удивленно приподняла брови. — Как только ФБР его схватит, для тебя все кончится, и ты сможешь вернуться к своей прежней жизни.
Ну да, конечно. Уилл раздраженно потер переносицу и отставил бокал с вином, к вискам подступила головная боль. Его голос прозвучал резче, чем он предполагал:
— Во-первых, если кто-то когда-то и найдет место, где прячется Лектер, то только потому, что сам Лектер этого захочет. Во-вторых, я бы не назвал это жизнью. До прошлого месяца меня держали в санатории закрытого типа под названием Вулф Треп, в двух часах езды до любого города.
— Санаторий закрытого типа?
— Добровольная изоляция под надзором.
— Как будто ты собираешься туда вернуться. — Когда он никак не отреагировал, улыбка Эбигейл погасла, и ее лицо вытянулось. — Ты шутишь?
— Я не способен к обычной жизни…
— Что значит, ты не способен? Кто тебе это сказал?! — она возмущенно привстала, но Уилл ее остановил, подняв руку.
— Успокойся, Эби. Это не тебе решать. Мое состояние будет только ухудшаться. Ты знаешь меня всего три дня, и ты не видела, во что я могу превратиться, — он подумал и добавил: — Во что я превращусь. Вопрос только во времени.
Она удивленно на него уставилась, открыв рот и потеряв дар речи.
— Уилл!
— Спасибо, что провела со мной этот день и разделила ужин.
— Уилл, не глупи.
— Я вызову тебе такси, а завтра, пожалуйста, не приезжай. Я отдам записи через агента Катц.
— Уилл, твою мать!
Они вместе встали из-за стола, и, прежде чем он успел достать телефон, Эбигейл решительно обошла стол и прижалась к нему в крепком объятии. На него мгновенно обрушилась целая буря из леденящего душу страха, отчаяния и чего-то настолько огромного, что ему на секунду стало нечем дышать. Мимолетная похоть от Аланы не шла с этим чувством ни в какое сравнение.
После отца он ни разу не чувствовал хотя бы крупицы любви, а сейчас, казалось, он близок к остановке сердца: ее любовь снесла его, как пятиметровая волна от океанического тайфуна. Он втянул ртом воздух, задыхаясь.
Его заполнили мечты о том, что она больше не одна. Радость от дружеского взгляда, застенчивые фантазии об отцовской нежности, боль, много боли и одиночества. Она хотела выехать с Уиллом за город и провести время на природе. Познакомить его с мамой и показать фотографии отца. Привести его на могилу. Быть ему другом и помогать во всем. Эбигейл не отдавала себе отчет, но Уилл знал — она приняла его. В тот миг, когда он заступился за нее, а его рот обагрился чужой кровью, он стал частью стаи. Частью тепла, искренности и семейных уз. Даже если он убьет, даже если его мысли будут темнее самой темной ночи, она будет в этой комнате вместе с ним.