Кирилл качнул головой отрицательно:
– Сменной одежды нет, погода влажная и холодная, облучение подавляет иммунитет и защитные силы организма. Можно запросто схватить тяжелейшую пневмонию.
– Твою-то мать! – отчаянно выругался Гусев. – У меня такое ощущение, будто я весь в дерьме, мне нужно отмыть его, а я продолжаю вонять.
Кириллу оставалось лишь посочувствовать.
– Выберемся на дорогу, что-нибудь придумаем, обещаю.
– Что?
– Сменим одежду, заедем в первую же деревню в медпункт.
– Так лучше в эту, - занервничал и забыл название Гусев, - В эту… в Ворошиловку, тут же вроде близко.
– Там нет медпункта, - не согласился Кирилл, - И потом из-за направления ветра вся гадость с могильника уже летит в ее сторону.
– Сейчас нет пыли, - буркнул Гусев.
– Испарения – туман и утренний конденсат еще хуже – это как мощная аэрозоль, - сообщил Кирилл.
За поворотом дорога обрывалась: поперек нее лежала огромная поваленная сосна, из-за ветвей которой смутно угадывались очертания изувеченного до крайности «КАМАЗа». Гусев, погруженный в свои противоречивые думы, не видел причины остановки и вернулся к действительности от толчка тормозов.
– Что там еще?
Кирилл отъехал чуть назад.
– Еще одна машина – вся помятая и, похоже, тоже брошена, а перед ней огромная сосна.
– Объехать никак? – спросил Гусев, уже зная ответ на собственный вопрос.
– Сейчас посмотрю, - осторожно открыл дверь Кирилл, впуская в салон дождливую прохладу и ветер.
Кирилл вышел, оказавшись во власти клубящегося тумана. Точно такой же был и на Мертвом озере. Он успел сделать лишь несколько шагов, как услышал оклик:
– Стой, где стоишь и не двигайся!
– Кто это? – спросил Кирилл, радуясь, что имел дело с человеком, а не желтоглазым монстром.
– Молчи и не шевелись! – был ответ, на этот раз голос звучал гораздо ближе, но туман лишал всякой возможности видеть ближе полутора метров.
– Иначе что? – задал вопрос Кирилл, пытаясь на звук определить местоположение угрожавшего невидимки.
Вместо ответа дуло автомата уперлось ему между лопаток, а голос шепнул прямо в ухо:
– Лучше не дергайся, сегодня я видел много ужасного и непонятного, поэтому очень нервничаю. Не дай мне повод случайно спустить курок. Договорились? Вот и лады, а теперь отвечай: кто такой будешь и чего тут делаешь?
Кирилл представился без тени страха и спросил в ответ:
– А вы кто?
– Прапорщик внутренних войск Грибов.
Ворошиловка, 7:39.
Наконец-то первые признаки жизни подали супруги Коняевы, но до пробуждения было еще далеко. Очнулась и Лошадникова, спросила закурить, за три затяжки оставила лишь фильтр от сигареты, которой угостил её Петро. Затем она молча принялась созерцать происходящее, не задав впрочем, ни одного вопроса.
– Шеф, новости есть, - отозвался наблюдатель Калинкин.
– Опять «плохие и очень плохие»?
– Не-а, только хорошие!
Гончаленков чуть не поперхнулся и нервно заторопил:
– Ну, че молчишь, говори!
– «Зверюшки» наши решили деру дать.
– То есть?
– Дружною толпой отступают по всем направлениям! – копируя диктора Левитана, объяснил Калинкин.
Гончаленков вскочил с места и потеснил сержанта, чтобы лично видеть происходящее.
– Значит, все уходят? – тревожно спросил он.
– Ага, шеф, сдрейфили, - радостно просиял помощник участкового, - Толпой ломанулись.
– Не вижу повода торжествовать, - мрачно сказал Гончаленков, озираясь по сторонам.
– Не понял, шеф… - лицо Калинкина озадачилось в высшей степени.