– Подведем неутешительные итоги, - с грустью на лице начал импровизированный военный совет Гончаленков, - Боеприпасов у нас осталось на отражение одной атаки и то не очень массированной и не продолжительной.
– Экономить надо патроны, - раздражительно, ни к кому не обращаясь, заявил Катасонов.
В этом дерзком высказывании Калинкин усмотрел намек на свою неудачную стрельбу, поэтому не мог не ответить.
– Что ты в этом понимаешь, животновод? Это тебе не глистов у кошек выводить.
Гончаленков уже устал от роли миротворца, общая нервозность уже коснулась и его самого.
– Эту важную тему обсудим после. Я говорю, что больше одной атаки нам не выдержать, вторая для нас кончится плачевно. К тому же не исключается возможность повторного удара землетрясения.
– Чего ж ты, сынок, предлагаешь? – спросил дед Матвей.
– Пока ничего, хочу ваше мнение услышать.
Первым высказался Петро:
– Если нельзя защищаться, нужно либо отступать, либо сдаваться. Судя по виду этих чудищ, пленных они не берут, значит, остается отступать.
– Как только мы вылезем наружу – нас тут же сожрут, - контраргументировал Калинкин.
– Лично я не хочу оказаться в их кишках, - задыхаясь, сказал ветеринар, - Я лучше останусь тут, зароюсь в погреб поглубже, и никакая тварь меня не достанет.
Лошадникова обвела всех сидящих напротив надменно-презрительным взглядом.
– Противно слушать вас, трусливые мужичонки! «Отступать, сдаваться, зарыться поглубже», - передразнила она, - Умереть достойно боитесь. Не удивительно, что такие тряпки просрали все последние войны нашей страны, опозорили державу.
– Зато твои коммуняки и Венгрии, и в Чехии, и на границе с Китаем «лоханулись»! Я уж про Афган не говорю! - воскликнул Калинкин.
– Интернациональную войну в Афганистане проиграл Горбачев и его клика перестройщиков-сатрапов! – защищалась Лошадникова, - А Будапешт и Прага рукоплескали доблестным освободителям, которые спасли Восточную Европу от происков западной тлетворной псевдодемократии!
Участковый с размаха ударил прикладом по куску шифера, расколов его.
– Молчать! Довольно с меня полемики и словоблудия, приказываю говорить только по делу! Желающие совершить экскурс в историю СССР либо затыкают свои рты, либо проваливают отсюда. Говорю это в последний раз!
– Шеф, это все она… - пытался оправдаться Калинкин, густо краснея.
– Я сказал – молчать! Выпавшее затишье скоро кончится, а вместо попыток найти способ спасения я слышу бесконечный словесный понос, который и без того льется рекой с экрана телевизоров и газет. Ощущение, будто я нахожусь в нашей Думе, только вот Жириновского не хватает.
Петро и Калинкин загоготали. «Старлей» злобно посмотрел на обоих.
– Я же сказал: говорить только по делу…
– Если по делу, - отозвалась Лошадникова, - То нужно выбираться.
– Мысль гениальная, - съязвил Катасонов, - Есть только одно небольшое уточнение, совсем малюсенькое – каким образом?
– Пешком не получится – эти зверюги на открытом месте нас мигом нагонят, - рассуждала завклубом, не обращая внимание на колкости идеологических оппонентов, - К тому же с нами два пьяных тела…
– Давно ли сама в отключке была? – продолжал натиск ветеринар.
– Нужен транспорт, - закончила мысль завклубом, - Машина или трактор.
– А может лучше велосипед? – торжествующе нанес неожиданный удар в спину Калинкин. В лице недавнего противника – ветеринара он вдруг нашел союзника по борьбе с фанатичной коммунисткой.
Но та была закалена партийной борьбой и мужественно встретила атаку коалиции.
– Тебе бы я и самокат не доверила.
– Мысль хорошая, - согласился «старлей», - Насчет транспорта, но после недавнего погрома тут даже мясорубки не отыщешь исправной.