— Да о чем ты вообще толкуешь? — не выдержала Дарси. — Нет никаких белых ведьм! Хорошая ведьма — мёртвая ведьма.
Мина вздохнула, и выражение её миловидного лица приняло строгий вид. Теперь Дарси отчётливо ощутила их разницу в возрасте, внутреннюю силу, исходящую от женщины, и её недовольство.
— Вы, люди, всегда скоры в своих суждениях и спешите вершить справедливость, разжигая костры. — Она наклонила голову и вновь улыбнулась, заметив, как расширились глаза Дарси. — Ведьмы, прежде всего, служат Природе и следят за балансом энергии. Но многие из нас со временем стали забывать о своём истинном предназначении и принялись черпать силу из страданий людей. Это превратило их в мерзкий гнойник на теле нашей земли.
— Ты ведьма! — Дарси отпрянула от неё, скривив полные губы.
— Белая ведьма. — Мину, казалось, нисколько не смутила реакция охотницы. — Мы не вредим людям, не забираем детей и не приносим их в жертву. Мы живём среди вас в качестве лекарей, целителей и иных помощников, призванных самой Природой. Разве ты не чувствуешь себя значительно лучше, чем вчера? Разве ты не замечаешь, как быстро затягиваются твои раны?
Дарси молчала, с трудом веря в происходящее. Ей казалось, что она знала о ведьмах всё и даже больше, и теперь она чувствовала, будто бы у неё выбили почву из-под ног. Теперь она осознавала природу магнетизма Мины и причины, по которой увечья, полученные лишь вчера, сегодня приносили ей гораздо меньше страданий.
— Почему же ты позволила шерифу издеваться над собой?
— Мы не можем вредить людям, — ответила Мина. — Природа отторгнет нас, если мы нарушим этот закон. А я не хочу провести вечность, обрастая гнилью, дорогая.
Дарси выдавила смешок и откинулась на подушку.
— И много вас в городе?
— Достаточно.
— Что же вы не попытались спасти детей? — глумливо поинтересовалась охотница. — Это тоже против природы?
— Тёмные ведьмы черпают силы из смерти, не следят за балансом — берут столько, сколько захотят. Они гораздо сильнее нас. К тому же, белая ведьма зачастую является жертвой, которую приносят тёмные ведьмы ради сотворения новых проклятий. Они убивают нас, натравливают на нас людей. — Изящные брови Мины сошлись на переносице, а глаза засверкали от гнева. — Когда нам стало ясно, что они собираются заполучить себе способность не гореть в огне, принеся в жертву двенадцать детей и верховную белую ведьму в ночь красной луны, мы не остались в стороне. Кто, по-твоему, вовремя заговорил об охотниках на ведьм в присутствии покойного мэра? Кто нашёл для вас самого опытного следопыта во всей округе? Тебя никогда не удивляло, что после своих вылазок в лес ты всегда отделывалась лишь царапинами? Потрясающее везение, разве нет? — на мгновение Мина умолкла, с удовлетворением отмечая замешательство Дарси, вызванное её словами, а затем продолжила: — Наконец, мои сестры усовершенствовали ваше оружие, которое Локи взял собой и раздал сопровождающим его мужчинам. Прошлой ночью оно разило тёмных ведьм, лишая тех способности к восстановлению. А теперь мы ни на шаг не отходим от покалеченных людей и детишек. Достаточно много мы сделали для этого города, как считаешь?
Дарси молчала. Она не могла припомнить дня, события которого удивили её сильнее, чем это произошло сегодня. Дарси с трудом удавалось представить, что услышанное ей только что было правдой, и она совершенно не знала, как ей теперь следовало себя вести.
Мина тем временем вновь вернулась к столу, отвернувшись от неё, всем своим видом демонстрируя пренебрежение. Дарси не чувствовала стыда, она была слишком растеряна, чтобы принести ей свои извинения или выдавить из себя что-то кроме ожидаемого вопроса о Локи.
— Так он… он и правда сын ведьмы? И знал об этом?
— Разумеется, знал, — сухо ответила женщина, забирая поднос и направляясь к двери. — Теперь и ты знаешь. И не смей закатывать истерики после того, что я тебе рассказала. Не будь дурой и держи язык за зубами, — с этим словами Мина оставила её в одиночестве, громко хлопнув дверью.
***
Ближе к ночи Дарси разбудили тяжёлые шаги и скрип половиц. В комнате было темно, сквозь мутное стекло небольшого окна едва-едва проникал лунный свет, однако она сразу же узнала своего посетителя.
Локи поставил табурет у кровати и тяжело опустился на него, скрестив ноги. Вздохнул, протёр глаза ладонями, затем наклонился вперёд, уперевшись локтями в колени, и опустил голову, позволяя свалявшимся грязным волосам свеситься ему на лицо. И затих. Казалось, будто бы он даже не дышал.
Дарси окончательно проснулась и теперь наблюдала за ним, боясь сделать лишнее движение. И в то же время она желала его одёрнуть и заставить взглянуть на себя, только чтобы убедиться, что ей лишь чудились обречённость и отчаяние, сквозившие в его позе.