Она могла понять, почему он не рассказал ей правду тогда, пять лет назад, когда забрал её с собой из родного города. И сама Дарси не была с ним честна в то время. Но неужели за эти годы, проведённые вместе, спина к спине, будучи неразлучными ни в боях, ни в мирное время, Локи не нашел в себе сил рассказать ей правду о себе? Это значило лишь одно — он никогда не доверял ей полностью.
Не было у них никакой семьи. И любви не было. А значит, их связь была греховной и служила лишь удовлетворением своих низменных желаний.
Сейчас Дарси мечтала забыться сном, чтобы защитить себя от мрачных раздумий и выводов, которые она, очевидно, спешила делать. Эта выписка из архива и слова Мины вбили клин между ними и задели её за живое. Если в ближайшее время они не поговорят, ничего уже точно не будет как прежде. Вот только Дарси отчего-то страшилась этого разговора.
В неопределённом порыве она чуть было не заговорила прямо сейчас, прижимаясь спиной к его груди, но поперхнулась и умолкла, вслушиваясь в его замедленное, глубокое дыхание. То, что Локи никак не отреагировал на её потуги, ясно свидетельствовало о том, что он уже спал. И это давало Дарси небольшую отсрочку. В любом случае, подобные разговоры не следовало вести ночью, когда всё виделось совершенно в ином свете. Впереди их ждало много трудностей, но сейчас… сейчас они оба были в безопасности и вновь близки — достаточно было руку протянуть, чтобы ощутить тепло родного тела.
И Дарси позволила беспокойному сну овладеть ею на время.
========== Часть 8. Бегство ==========
Единственная свеча в комнате погасла ещё несколько часов назад, на горизонте уже теплился рассвет, а Локи всё ещё не спал, хотя за ужином выпил несколько стопок киршвассера. Пару раз за ночь он поднимался, чтобы утолить жажду и на некоторое время застывал напротив грязного окна, бездумно глядя на опустевшие улицы. Бессонница мучила его с тех пор, как Дарси стала временно проживать у лекаря. И, несмотря на то, что вскоре Локи всё же перестал проводить ночи в одиночестве и никогда не ложился в постель абсолютно трезвым, сон обычно не приходил к нему почти до самого утра, и эта мука продолжалась уже несколько недель.
Узнав о его недуге, Мина приготовила для него настойку из «убаюкивающих» трав и иногда это помогало, как помогали её неторопливые ласки, подаренные поздними вечерами после изнурительных и нескончаемых преследований нечисти, которой удалось скрыться в лесах после того памятного шабаша.
Рыжеволосая ведьма знала, чего хочет мужчина. Чего хотел он. Между ними была связь потусторонняя, мистическая – союз поганой крови. Локи не чувствовал к Мине никакой привязанности, нежности или даже признательности – ничего, кроме желания утолить свой естественный голод по теплу женского тела.
На противоположной стороне улицы, рядом с рынком, в доме лекаря в одном из окон плясал тусклый свет. Этот огонёк не исчезал из виду, даже когда Локи ложился в постель и закрывал глаза. Какая же то была мука – знать, что она близко и, вместе с тем, невероятно далеко. Как он мог обрисовать пальцем Луну и не приблизиться к ней ни на дюйм, также он смотрел на свет в её окне, в очередной раз обманываясь в своей непоколебимой уверенности в том, что всё ещё можно исправить.
Локи потёр пальцами подбородок. Что ему стоило? Одеться и спуститься вниз, покинуть душное помещение и нанести ей поздний визит. Вопреки её обвинениям, он скучал и думал о ней чаще, чем о чём-либо ещё. Говорят, Дарси теперь редко спрашивала о нём. А ещё, он слышал, что в последнее время новый мэр стал частым гостем в доме врачевателя. В последний раз, когда Локи навещал свою названную сестру, на подоконнике, рядом с её койкой в металлической банке стоял пышный букет полевых цветов.
Ей-богу, он не владел чем-то особенным, когда прибыл в Аугсбург. Всё, что у него было – это дело, дорога и верный спутник. Но теперь у Локи и вовсе ничего не осталось. Волей случая они пробыли здесь слишком долго и вот, пожалуйста – всё испортилось.