— Если бы я была не уверена, я бы не подписывала это заявление.
— А можно спросить? Это, конечно же, не моё дело, но всё-таки. А где папа Велиары?
Я молча подписала бумагу и перевела взгляд на учительницу. Я привыкла за восемь лет к этим вопросам. Любой человек, который только узнавал, что я воспитываю дочь без мужа, начинал этот допрос: «где отец? Кто? Он что, вас бросил?». Я привыкла и у меня уже была своя история на этот счёт.
— Мой муж был военным. Погиб в боевых действиях, когда я была беременна, — ответила я, не краснея от своей лжи.
Женщина изменилась в лице, поняв, что я не какая-то глупая малолетка, раздвинувшая ноги за бутылку, а жена военного, которая стала вдовой.
— Простите мне моё любопытство, опять-таки, но не могу не спросить. Вы такая молодая, красивая и эффектная девушка, неужели Вы не хотели найти себе крепкое мужское плечо, а для девочки отца? — любопытство учительницы не знало границ.
— Я не вижу рядом с собой другого мужчину, который достоин стать заменой моему покойному мужу и хорошим отцом для моей дочери. Я, наверное, до сих пор не могу поверить, что он погиб. Наверное, до сих пор жду, что он вернётся с войны и мы будем вместе растить нашу дочь.
Здесь я почти не соврала. Я до сих пор не верила, что Велизар умер. До сих пор ждала какого-то чудесного воскрешения. Каждый вечер, засыпая, я мечтала, что он оживет и когда я проснусь утром, то проснусь рядом с ним… Но время шло. Шли месяцы, годы, а я так и оставалась одна, веря в сказку, что когда-нибудь в дверь нашей квартиры постучат и в прихожую войдёт Велизар.
Я и не заметила, как по моей щеке предательски покатилась слеза. Я быстро вытерла её рукой и посмотрела на женщину. Не хотелось казаться в её глазах слабой, не хотелось жалости.
— Если это всё, то я могу идти? Мне ещё дочь забирать с продлёнки, — начала собираться я.
— Ой, простите меня, пожалуйста. Не хотела Вас расстраивать, простите. Я Вам сообщу, когда начнутся точно эти курсы.
— Хорошо, спасибо. До свидания.
Не дожидаясь ответа от учителя, я вышла из кабинета, направляясь на третий этаж.
Я не любила, когда лезли в мою жизнь. Начинали выяснять где мой муж, где отец ребёнка, тяжело ли мне… Гораздо тяжелее мне было отвечать на эти вопросы. Мне было тяжело тогда, когда я осталась совсем одна — без семьи, мужа, дома, денег, беременная… Вот тогда мне было тяжело. Действительно, тяжело.
***
В первые недели, когда я ещё не могла привыкнуть к своей роли матери, я ненавидела свою дочь. Она меня безумно раздражала, я ненавидела её всем своим сердцем, ведь до сих пор была озлоблена на Велизара, озлоблена на его отношение ко мне. Я ненавидела её за то, что она его дочь.
Постепенно ненависть спала. Спала она не только к дочери, но и к Велизару. Я вспомнила, как любила его и хотела получить ответ на свои чувства. Я до сих пор не понимала за кого он отдал свою жизнь. За меня или же за нашу дочку.
— Мам, а тут как? — вырвала меня Вела из омута собственных мыслей, показывая ручкой на пример в учебнике. — Мам.
Я застывала, когда смотрела на неё. Смотрела и узнавала его. Она была точно такой же, как и в моих видениях. Я бы пол жизни отдала, если можно было бы вернуть всё обратно…
Я, как на автомате, глянула в учебник, ответила за задачу и ушла на кухню, кусая губы, сдерживая слёзы. При дочери мне совсем рыдать не хотелось.
Я помню, как нам был тяжело в самом начале, когда я не могла держаться. Любая мелочь заставляла меня рыдать навзрыд. Из-за моих вечных нервов беременность проходила тяжело, а Вела родилась на сроке семи месяцев. Когда врачи начали говорить мне все диагнозы, которые грозили недоношенному ребёнку, я не слушала их. Мне было плевать. Мне было безразлично, будет ли она жива или же нет. Мне, на тот момент, она была не нужна. А сейчас я уже не представляла своей жизни без неё. Без неё я бы ничего не добилась, что имею сейчас.
— Мам, с тобой всё хорошо? — обеспокоенно спросила девочка, выглядывая из-за дверного косяка.
— Иди ко мне, — улыбнулась я, садясь на пол и протягивая руки на встречу. — Я немного устала на работе, голова болит.
Девочка прижалась ко мне, обнимая за шею. От неё веяло спокойствием, которое успокаивало и меня. Я могла сидеть так вечно, прижимая Велиару к себе, но я чувствовала, что она хочет что-то мне сказать.