Эрик быстро заметил, что, несмотря на добродушное выражение лица и незлое подтрунивание, женщина устала как собака — хотя ее глаза по-прежнему светились мягкой симпатией при виде дочери и его. И лишь на мгновение привычное выражение печали притушило искры в ее взгляде.
Говоря одним уголком рта, Эрик медленно убрал маленькие ладошки Арии со своей руки.
— Возможно, в другой раз, дитя. — Он позволил померкнуть открытому выражению своего лица — под взором Брилл его защита быстро вернулась на место. — Добрый день, Брилл. Вам воздали должное в больнице?
Та лишь покачала головой, слишком уставшая, чтобы реагировать на спрятанную в его голосе подколку.
— Нет, но это несущественно. Спасибо, что присмотрели за Арией. Вы были не обязаны делать это. Коннер всегда не спускает с нее глаз. Даже когда разгребает им же устроенный беспорядок.
Эрик отмахнулся от ее благодарности, а Ария слетела со скамеечки и вприпрыжку поскакала к матери.
— М-мама, м-мистер Эрик умеет иг-грать на п-пианино!
— Правда умеет? Ну и ну! Как думаешь, разве дядя Коннер не будет счастлив услышать это?
— Д-да! Можно, я п-пойду и с-скажу ему?
— Можно. — Услышав это, Ария исчезла за дверью, зовя своего дядю. Эрик и Брилл внезапно обнаружили, что остались в натянутой, практически наэлектризованной тишине.
Эрик наблюдал, как женщина глубоко вздохнула и вошла в комнату. Он вызывающе задрал подбородок, готовый к осуждению, которое получит за то, что сблизился с ребенком. Когда Брилл опустилась на скамейку рядом с ним, Эрик напрягся. Ему не нравилось, когда она оказывалась так близко — это заставляло его ощущать странное тепло во всем теле.
Эрик осторожно покосился на нее краем глаза, не в силах перестать оценивать привлекательность ее профиля. Он помрачнел и крепко сжал губы. Брилл, словно бы почувствовав его тревогу, повернула к нему голову и сняла темные очки.
— Вы очень хорошо играете, — начала она неуверенным голосом, явно обходя вопрос, который хотела задать.
«Теперь в любую секунду она может попросить меня держаться подальше от ребенка».
— Мне всегда казалось, что у вас руки музыканта, — негромко сказала Брилл. Когда она нежно взяла его за руку, Эрик был поражен в самое сердце. — Спасибо вам, — тихо прошептала Брилл едва ли не срывающимся голосом. Ее рукопожатие было ласковым.
— За что? — пробормотал Эрик, взволнованный тем, что заметил в прекрасных глазах Брилл слезы.
— Простите меня, я подслушала вашу беседу. — Она отвернулась, так что он мог видеть лишь край ее щеки. — Спасибо за то, что вы были так добры к моей дочери, что справедливо отнеслись к ней. Обычно она даже не разговаривает с незнакомыми людьми. Это растаивает ее, да и люди бывают так жестоки. Но я слышала, как она говорила с вами. Слышала ваше предложение помочь ей говорить лучше… — Брилл повернулась и посмотрела на Эрика, на ее лице появилась усталая улыбка. — Вы ведь на самом деле добрый человек, правда? Невзирая на то, что очень стараетесь не быть им.
Эрик нахмурился на ее слова и медленно вытащил свою руку из ее ладони.
— Вы и представления не имеете о том, кто я! — автоматически рявкнул он; слова слетели с его языка до того, как он успел хотя бы отметить, что они пришли ему на ум. Боль, мелькнувшая в лице Брилл от его преднамеренного отдаления, удивила его.
— Тогда забудьте, что я упоминала об этом! — огрызнулась та, едва переведя дух перед тем, как продолжить. — Я могу платить вам, если хотите, — небрежно произнесла Брилл и торжественно поднялась на ноги, скрывая под покровом равнодушной досады свои истинные эмоции.
— Платить мне?