Господи, ее постоянно поражало, какими странными были на самом деле мужские особи. В каждом действии и мысли мужчин сквозила какая-то запутанная, сложная простота, которая не переставала ее изумлять и по сей день. Хотя, справедливости ради, Брилл была готова признать, что главная причина того, что Эрика и Коннера нельзя оставлять наедине, это их характеры — полная противоположность один другому. Темная и угрюмая молчаливость Эрика резко дисгармонировала с открытой и громогласной веселостью Коннера.
Независимо от этого, Брилл не терпела скандалов в своем доме. К сожалению, если быстро мрачнеющее выражение лица Эрика было показателем, она не в силах была остановить их.
— Извиниться, месье? — вежливо осведомился Эрик из-за спины Брилл и сделал шаг вперед. — А за что, позвольте спросить, я должен извиниться? — Хотя его слова и были произнесены мягко, они были обжигающе холодны, выдавая охватившее его тело напряжение.
В ответ на сдержанный вопрос Эрика Коннер энергично кивнул; внезапно выражение его лица изменилось — он расплылся в добродушной улыбке.
— Вы музыкант, и ни слова мне об этом не сказали!
После слов Коннера на несколько секунд воцарилась тишина, потом Брилл торопливо прикрыла рот рукой, чтобы приглушить клокочущий в горле облегченный смех. Слава богу. Она глянула через плечо на Эрика и мгновенно потеряла самоконтроль при виде выражения его лица. Его обычно сжатый рот теперь был приоткрыт в изумлении, сурово сдвинутые темные брови комично задраны.
Когда смех прорвался сквозь ее ладонь, Эрик стрельнул в нее раздраженным взглядом. Но то, как он изо всех сил старался удержать раздосадованное выражение, лишь вызвало у Брилл очередной приступ хохота.
— Простите, — попыталась она сказать в промежутках между хихиканьем. — Просто вы выглядите таким удивленным!
Пока Брилл продолжала бороться с весельем, Эрик медленно расслабился: гнев постепенно исчезал из его потемневших глаз, когда те остановились на ее раскрасневшемся лице. Когда в уголках его жесткого рта заиграла улыбка, Брилл внезапно перестала смеяться. Господи, Эрик был чертовски привлекателен, когда не прожигал ее яростным взглядом.
Коннер, пропустивший едва уловимый безмолвный диалог между Эриком и Брилл, шагнул вперед. Позади него подпрыгивала Ария, сжимая в руках гладкий черный футляр для скрипки.
— Скажите, на чем вы играете? Только на фортепиано или еще на чем-нибудь?
Брилл улыбнулась сквозившему в голосе брата оживлению. Бедняга все детство терпел рядом с собой сестру, которая и двух нот была не в силах связать. Должно быть, для него было крайне волнительно обнаружить собрата-музыканта на расстоянии вытянутой руки.
В тот момент, когда Эрик перевел взгляд с ее лица на лицо ее брата, Брилл осознала, что задерживала дыхание. Задрожав, она выдохнула, поднеся руку к пылающим щекам. Что же такого в Эрике, что приводит ее в такое смущение? Его пылающие глаза? Его красноречивое молчание?
— Я умею играть на всем, из чего можно извлечь музыку, — надменно ответил Эрик. Его ответ вызвал у приближающегося Коннера громкий смех. Смех, который мгновенно заставил Эрика снова нахмуриться.
— Правда можете? — с энтузиазмом поинтересовался Коннер, встав прямо перед ним и возбужденно потирая свои крупные руки, точно ребенок.
— Я бы не говорил, если бы не мог, — последовал лаконичный ответ. От чрезмерной близости Коннера и его легкомысленного настроя Эрик сжал губы в узкую полоску.
Игнорируя недружелюбный подтекст в голосе собеседника, Коннер похлопал Эрика по плечу и ухмыльнулся.
— Превосходно! Не могу выразить, как я взволнован сознанием того, что в этом доме есть собрат-музыкант. Не то чтобы я время от времени не наслаждался игрой на пианино вместе с Арией, но ребенок еще не в состоянии прочесть с листа ни единой ноты.
— Я н-не люблю эти н-немые б-бумажки! — завопила Ария как по заказу, держась одной покрытой ямочками ручкой за дядину штанину. — И еще я не л-люблю с-скрипку!
Погладив племянницу по голове, Коннер улыбнулся ей.
— Полно, дорогая. Никто не собирается тебя переубеждать.
Ария, по-видимому, удовлетворившись ответом, озарилась улыбкой и вложила футляр для скрипки в ожидающие руки дяди.