— Ария, ты куда сообразительнее мамочки, — сказала она, надевая сброшенный плащ и подхватывая сумку. Подбежав к окну, Брилл распахнула створки и выглянула наружу, оценивая безмятежный белый покров, раскинувшийся в десяти футах под ними. В комнату ворвался порыв ледяного ветра, приподнимая занавеси на стенах.
— Предстоит долгий спуск, — пробормотала она, неуверенно глядя на маленькую фигурку Арии, когда дочка подошла и встала рядом с ней. Пожав плечами, та отмахнулась от высоты, показывая, что не боится.
— Хорошо же, — решительно проговорила Брилл. Повернувшись, она подняла с пола сумку и выбросила ее в окно, затем, стряхнув с подоконника снег, перекинула ногу через край и вылезла наружу, по дороге запутавшись в юбках и едва не кувыркнувшись в царящую внизу темноту. Глянув по сторонам, она издала удивленный смешок, заметив белую решетку для вьющихся растений, мерцающую на стене дома всего лишь в футе от ее окна. Вцепившись для опоры в одну из белых перекладин, Брилл встала на колени, чтобы помочь Арии взобраться на подоконник рядом с собой.
— Ладно, вот как мы поступим, — медленно произнесла она. — Мы спустимся по этой короткой лестнице и побежим к конюшне. Там мы позаимствуем одну из лошадей, чтобы не пришлось брести по снегу. Хорошо звучит? — Кивнув, Ария коротко глянула на шпалеры, затем на землю, и ее лицо затуманил тончайший налет страха.
— Все будет в порядке. Я помогу тебе спуститься. Все, что тебе нужно делать, это держаться за меня, — уверила ее Брилл, и Ария обвила ручками шею матери. Подтянувшись на решетке и приняв вертикальное положение, Брилл крепко прижала дочку к бедру, несмотря на пронзившие бок стрелы боли, и медленно перенесла ногу на импровизированную лестницу, проверяя ее на прочность. Когда тонкая деревянная планка выдержала ее вес, Брилл поставила рядом с первой и вторую ногу, прильнув к стене дома, как обезьяна. Держась одной рукой, она осторожно переставляла ноги с перекладины на перекладину. Текли минуты, и она сосредоточилась одновременно на том, чтобы сохранить равновесие и не уронить Арию.
Когда до сугроба осталось несколько дюймов, Брилл благодарно вздохнула.
— Это было нетрудно, — заявила она в ночь, внезапно почувствовав себя непобедимой. «Все будет в порядке. Как только мы доберемся до Парижа, дела не будут так плохи. Если я хорошенько постараюсь, то найду работу и место для ночлега… Все будет в порядке».
Наклонившись, чтобы поставить дочку на землю, Брилл подняла их наспех собранную сумку и, игнорируя боль, вызванную этими действиями, направилась к конюшне; Ария следовала за ней по пятам. «Все будет в порядке… все будет в порядке», — мысленно повторяла Брилл, когда они тихо проникли внутрь и оседлали сонную кобылу. Привязав сумку позади седла, она повернулась и натянула шапочку на уши Арии. Подведя лохматую лошадку к дверям конюшни, Брилл зловеще улыбнулась в сторону смутной тени особняка. «Все будет в порядке…»
Посадив Арию на спину животного, Брилл неуклюже забралась позади нее. По-мужски устроившись в седле, она привела в порядок юбки и плащ и, обернув его края вокруг маленькой фигурки Арии, причмокнула кроткой лошади и пришпорила ее коленями. Медленно пробираясь по темной аллее, они вскоре добрались до проселочной дороги. Пустив кобылу рысью, Брилл направила ее по дороге в сторону их конечного пункта назначения, Парижа.
«Все будет в порядке… — подумала она в последний раз, теперь скорее как молитву, чем как утверждение. — Все будет в порядке».
*
Однако три дня спустя все было отнюдь не в порядке. Был канун Сочельника, а Брилл тряслась от холода в одном из многочисленных парижских переулков, вместо того чтобы греться у ревущего очага. Поначалу широкие городские тротуары и похожие на лабиринт боковые улочки казались благословением. Можно было легко затеряться среди толп, спешащих по грязному снегу. Но на что Брилл никак не рассчитывала, так это на возмутительную дороговизну и распространенный дефицит, которые создавал в городе огней зимний период.