— Нет. Этот коридор на данный момент пустует по другой причине. Люди думают, что в нем обитают привидения. И если нет необходимости, никто тут не селится.
— Привидения… — пробормотала Брилл куда менее издевательским тоном, чем прежде. На нее начала воздействовать зловещая атмосфера этого места. Уже не казалась такой неправдоподобной вера в то, что нечто укрывается в тенях, ожидая подходящего момента, готовясь к нападению. Вдруг в глубине ее живота прошла волна дрожи, унося ту слабую уверенность, что еще оставалась. «Почему я чувствую себя так, словно не должна здесь находиться, словно не хочу здесь быть?»
Вытряхнув из головы подобные мысли, Брилл последовала за мадам Жири, успевшей свернуть в следующий коридор. Пока они шли, удаляясь от помещений непосредственно возле сцены в более ярко освещенную и пригодную для жизни часть Оперы, тревога Брилл чуть утихла, заставив ее чувствовать себя глупо из-за того, что поддалась суевериям, которые сама же и высмеивала менее часа тому назад. Троица прошла мимо двойных дверей, за которыми был слышен громкий стук и шумная болтовня.
Из-за дверей донесся взрыв бурного смеха, и мадам Жири на секунду остановилась.
— Это кухни. Я не думаю, что вы будете задерживаться здесь дольше, чем необходимо, чтобы взять себе еду. Мы нанимаем поваров исключительно за их мастерство — на случай, если приглашенные актеры пожелают что-нибудь особенное.
Одна из створок двери распахнулась, и в коридор, пятясь, выкатился пузатый мужчина с черными как смоль волосами, окутанный восхитительным ароматом какого-то незнакомого блюда. Балансируя подносом, который он держал одной рукой, мужчина повернулся — и резко остановился, заметив женщин. Вытерев свободную руку о передник, он широко улыбнулся мадам Жири и Брилл и покачал подносом.
— Привет. Что привело таких красоток, как вы, к моей кухне? — приподняв брови, спросил он с легким итальянским акцентом.
Уперев руки в бедра, мадам Жири раздраженно надулась:
— Просто занимайся своим делом, Жерар. И вообще, почему ты болтаешься тут без дела, когда должен работать?
Не обращая внимания на ее тон, повар медленно присел на корточки и взял со своего подноса булочку; протянув ее Арии, он подождал, пока та отпустила мамины юбки и нерешительно взяла подарок.
— Ох, ладно тебе, Жири. Не нужно затевать ссору. Я работаю, обеспечиваю эту прелестную маленькую девочку тем, что необходимо каждому ребенку, — сладостями.
Ткнув пальцем в сторону мужчины, мадам Жири шагнула вперед:
— Прекрати немедленно, чертов болван. Эта девочка еще не обедала, а ты тут пичкаешь ее сахаром и чепухой. Ступай себе подобру-поздорову, пока мы не подцепили твою глупость.
Со скрытым весельем наблюдая за этой сценой, Брилл погладила Арию по темноволосой головке, кивнув, когда та посмотрела на нее, прося разрешения съесть зажатую в руке сладость.
— Ну, думаю, от одной булочки вреда не будет, — пожимая плечами сказала она, сознательно преуменьшая собственную реакцию на доброту незнакомца.
Бессознательное недоверие боролось в ней с признательностью. Наконец-то люди начали относиться к ним обеим с простой порядочностью, когда она уже начала считать, что лишилась этого навсегда, — и Брилл не была уверена, что обо всем этом думать. Выжженная в мозгу животная настороженность одновременно заставляла стыдиться саму себя и сохраняла рассудок. Легче было поверить, что все люди подонки, нежели примириться с фактом, что из-за ее собственной глупости они с дочкой оказались в большой опасности. Во всем, что с ними случилось, была виновата только она. Возможно, в каком-то смысле, она даже заслужила эти страдания. Бог находит способ покарать нечестивцев, а Брилл начала серьезно сомневаться в своей морали. «Когда мы блуждали там, на улицах… я была готова пойти на что угодно, чтобы защитить Арию… на что угодно».
Мужчина выпрямился, хрустнув при этом коленями, и с той же приветливой улыбкой повернулся обратно к мадам Жири.