Утром события прошлых двух дней казались нереальными. Словно мне приснился страшный сон, который с рассветом рассеялся дымкой, и лишь отголоски остались лежать серой пылью на полу.
Из кухни доносился аромат кофе. Эрик готовит по особому рецепту, и напиток получается крепким, сладким, с едва уловимым запахом карамели.
Я потянулась на кровати и не смогла сдержать улыбки. Все закончилось. И снова только я и Эрик, уединившиеся в нашей квартире. Разве можно еще чего-то желать?
Я встала, нашла халат в гардеробной и, накинув, отправилась на кухню.
Эрик говорил по телефону. Велев мне знаком присесть, поставил передо мной чашку с дымящимся, густым кофе, и я с наслаждением отпила.
– Не думаю, что стоит, Антон, – строго произнес Эрик в трубку и задумчиво на меня посмотрел. – Собираемся в двенадцать. Хочу обсудить с вождями кое-что. А пока не ослабляйте защиту и смотрите в оба.
Он отключился и кивнул мне.
– Отдохнула?
Эрик был хмур и беспокоен, поэтому я насторожилась.
– Выспалась. Что-то случилось?
Воображение сразу подкинуло несколько страшных картинок. Вот Крег воскресает и приходит в дом скади убивать моих родных. Или, того хуже – сам Хаук заявляется. Древний воин в меховой повязке на бедрах. Его грудь непременно загорелая, волосатая и исписанная вязью шрамов. А руке почему-то трезубец.
– Охотники, – развеял мои страхи Эрик. – Чего и следовало ожидать теперь, когда Альрик мертв.
– Охотники напали на скади? – ужаснулась я. Поставила чашку на блюдце, и она жалобно звякнула.
– Пока нет, но город заполнен анархистами. Маршал выяснил, что они до сих пор приезжают – те, кто хочет поживиться халявным кеном, и те, кому всегда претила система.
– Но законы...
– Им плевать на законы. Да и некому теперь судить за их нарушение. Хищным, как никогда, нужно держаться вместе.
– Мы и так вместе, разве нет?
– Альва съехали утром. – Эрик убрал свою чашку в мойку. – Но если Теплов захочет вернуться, я не буду препятствовать. Хотя моя пророчица этого и не ценит, большинство людей из его племени хотели сохранить ей жизнь.
Он сердился. И тень раздражения мелькнула на лице. А спина – прямая, напряженная – никак не откликнулась на прикосновение.
– Все еще злишься?
Эрик пожал плечами.
– Не знаю. Тебя не изменишь, так что придется смириться.