– Нам этого не узнать, малыш, – ласково сказал он.
– Неправда, – покачала я головой. – Крег знал.
– Полина...
– Нет, послушай! – перебила я. – Крег был в курсе, так как прошел девять кругов ада. Пролил кровь пророчицы и произнес слова древнего заклинания. И я знаю еще двоих в нашем мире, кто понимает, что это такое.
– Один из них Влад, да? – Эрик внимательно посмотрел в глаза – похоже, эта информация действительно его заинтересовала. – А второй?
– Я...
Короткое слово сорвалось с губ и с шелестом упало на пол.
Тишина. Недоумение. Я прекрасно читаю по его лицу и знаю, о чем он думает. Это невозможно, ведь женщины не впускают нали.
– Впускают, – отметаю его сомнения. – Во всяком случае, сольвейги.
– Зачем?
Не понимает. Нахмурился и теперь похож на то небо, которое за окном. Даже глаза потускнели. Или только кажется?
Вспоминать о нали не хотелось. Не потому, что было жаль усилий, а потому что цель была ложной. Пусть эта цель и разлагается теперь на дне моря...
– Тан тогда спрятал Киру... Герду. А я не знала никого сильнее Первозданных, так что...
Опустила глаза – за совершенный поступок было стыдно. Под пристальным взглядом Эрика чувствовала себя неуютно, и разговор этот хотелось закончить скорее. Он не поймет. Охотники вызывают в Эрике лишь гнев, а благодать он считает проклятием.
– Первозданные – те же охотники, Полина.
– Мне было плевать! Они вернули колдуна.
– Взамен на что?
Набралась храбрости и подняла на него глаза. Осуждает и даже не пытается скрыть. И безрассудство мое, и сам факт, что жила моя наполнилась той самой благодатью, которую он так ненавидел.
– Взамен на кен, естественно. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. – Я вздохнула. – Не смотри на меня так. Я была в отчаянии.
– Ты впустила нали. Девятерых. Каждый из них берет столько кена, что даже чистокровный воин рискует не справиться. А потом потратила свою кровь... Свою – ведь не смогла бы рискнуть чужой жизнью. Ты понимаешь, что могла погибнуть?
– Ты никогда не терял ребенка, Эрик.
– Она не была твоим ребенком!
– Верно, не была. Но долгое время я считала Киру дочерью. И любила – так же, как люблю Алана.