- Кто-нибудь хочет чай? - поинтересовалась она с самым дружелюбным выражением лица.
***
Был уже вечер. Генины вместе со своим сенсеем-джонином собрались на втором этаже, в выделенных им комнатах и о чем-то разговаривали. О чем, Изэнеми было неинтересно. Она сидела в гостиной, в мягком кресле, накрывшись теплым пледом, и читала одну из множества книг, собранных архитектором, бывшим хозяином этого дома. Настолько раритетные и прекрасные книги, которые нигде уже не найдешь, радовали мудростью своих авторов и складностью, красотой языка, которым были изложены такие простые, но поистине великие мысли. За последние две недели проживания в этой деревушке, Эми почувствовала себя лучше и уже отказалась от старого имени. То безумие медленно, но верно отпускало, книги и общение с дружелюбными жителями деревни помогали в избавлении от последствий действия чакры Джашина, да только… В душе не было ни намека на те теплые чувства, что демонстрировала девушка. У неё вызывали отвращение все эти расшаркивания с людьми, их доброта и желание помочь. И то, что она им помогала в ответ, вызывало лишь омерзение. Лишь тихие одинокие вечера, проведенные за книгами, вызывали умиротворение и даже чувство радости у джинчурики Кровавого Божества.
Эми не знала, что с ней творилось. Последствия это жизни в логове Орочимару или воздействия чакры Бога, но она не хотела спокойной жизни бок о бок с другими людьми. Возможно, жизнь в одиночестве, где-нибудь на краю мира, в окружении сотен книг, пришлось бы ей по душе, но девушка уже чувствовала у себя новую потребность. Аморальную, идущую против природы, но такую важную, такую сильную. Она была как жажда или голод, с ней было слишком трудно бороться. Именно из-за нее Эми никогда не сможет жить спокойно. Желание убивать было сильнее, чем ещё живущие в ней моральные устои и психологические барьеры, что возвела ни сколько она, сколько Фудо из Конохи. И в один прекрасный день все это исчезнет под натиском неконтролируемого безумия. Слишком сильна была эйфория, слишком сладостны были ощущения от убийства других людей. Такого удовольствия девушка, многое вытерпевшая на своем ещё маленьком веку, никогда не испытывала, потому-то и было вдвойне тяжело от него отказаться.
Но даже понимая всё это, девушка ощущала, что не хочет убивать генинов и их сенсея, находящихся сейчас в её доме. Не потому, что этого бы неодобрил Фудо, не потому, что это было аморальным. Что-то глубоко внутри, сохранившаяся частичка человечности, греющая, но царапающая душу противилась тому, чтобы убить этих детей. Таких молодых, живых, которых множество страданий и радостей ждали впереди. Их столько всего ожидает в будущем, а она этого будущего может их лишить… Почему-то это казалось ей печальным и неправильным. Эми не хотела их убивать. Не хочет и, наверное, не будет хотеть. Но на всё воля случая… Если детишки и их учитель подберуться к разгадке слишком близко, у девушки не останется выбора.
Думая обо всем этом, Эми не заметила, как уснула в кресле.
Они пришли за мной. Я не хочу их убивать. - тихий шепот, как шелест листьев на ветру, раздался в непроглядной тьме. Эми была здесь уже не впервый раз, но каждый раз это было чем-то волшебным, заставляющим душу трепетать.
Пока этого делать и не нужно. Они ничего не подозревают. Старайся не выдать им себя. - ответил уверенный мужской голос, видимо, пытаясь успокоить своего собеседника.
Тьму вокруг разрезала полоска алого, как кровь, сочащаяся из ран, света.
Мне холодно… - не то пожаловался, не то просто сказал тихий женский голос. Беловолосая девушка лежала на полу, покрытым красной жидкостью. Эта красная жидкость, с резким металлическим запахом и железным вкусом, впиталась в её белые волосы, обласкивала своими волнами белое хрупкое тело. Глаза девушки были закрыты. Она постепенно погружалась в эту кровь - кровь убитых ею.
Я знаю. Ты боишься? - задал вопрос мужчина, сидящий на коленях рядом с девушкой. Бледный, высокий, с алыми глазами, ярче крови вокруг; черные растрепанные волосы, темнее самых темных глубин ада и улыбка. Жестокая улыбка кровавого Бога. Юноша, молодой и красивый, красивый даже не смотря на огромную силу, скрывающуюся в его теле. В теле Бога. Божество сковывали множество серебряных цепей, сияющих словно звезды. Эти цепи и были печатями того священника, заключившего Джашина в Эми уже пятнадцать лет тому назад.