— Пошел! Пошел, кому говорю! — зло закричала она, с силой стегая кнутом упрямую скотину. Зверь замычал, но с места сдвигаться не спешил. — Черт, да иди ты, упрямец! — воскликнула девушка, замахнувшись плеткой. Хлыст просвистел, содрав с бычьего бока клок шкуры. Вол взревел, свирепо боднув головой.
— Эй, ты чего? — окликнул девушку удивленный варвар. — Скотину то не тронь… Купцова же…
— Ох, — тяжело выдохнула девушка, выронив плетку. Она с нескрываемым ужасом покосилась на свою правую руку. Это был первый раз, когда она, разозлившись, выместила свое раздражение на животном. Рука легонько подрагивала. — Прости, не знаю, что на меня нашло.
— Успокойся, прорвемся, — Адин успокаивающе положил свою руку на солохино плечо. Селянка вздрогнула, а затем благодарно улыбнулась, отчаянно стиснув руку Адина в своей. Забившееся было неспокойной птицей сердце, выровняло пульс, сделав глубокий вдох, Солоха окончательно задавила тот панический червячок страха, начавший понемногу завладевать ею.
— Ату, ату, — скомандовал Адин, перенимая с рук селянки вожжи. Вол недовольно покрутил головой, но таки сдвинулся с места. Телега заскрипела, потихоньку разгоняясь. Девушка устало перевела дух, склонив голову на плечо Адина. Варвар осторожно стянул с себя свою тужурку, укутав начавшую подрагивать от холода селянку. Солоха покрепче закуталась в предложенную вещь, позволив парню приобнять себя за тали
Комментарий к Глава 11 Манул на Старом тракте
Гнутая доска (жердь), образующая края саней, телеги; козлы
========== Глава 12 Манул против болотника ==========
Ночь окончательно вступила в свои законные права, укутав мир непроглядным, рассеиваемым только робким лучом фонаря, мрака. Оторвавшиеся от остального обоза молодые люди сиротливо ежились, прижавшись, друг к другу. С наступлением ночи температура резко упала, заставив Адина невольно вспомнить родные земли. Сам-то парень к холоду был привычен, и больше волновался за свою теплолюбивую спутницу. С каждой секундой его опасения не успеть нагнать обоз становились все крепче и крепче.
— Надо делать привал, — наконец предложил он. Прикорнувшая на его плече Солоха вздрогнула, просыпаясь.
— Что-то тут не чисто, — прошептала она. Говоря это, она обеспокоено оглядывалась по сторонам, чуть кривя губы. Ее подташнивало. Но тошнота была какая-то странная. Она не шла от отравления, она шла от дурного предчувствия. Каждая жилочка ее тела буквально вопила об опасности. — Надо поскорее проехать это плохое место.
- Но тут кругом туман, я не вижу, куда править, — возразил варвар. В отличие от Селянки его живот не беспокоил. И хотя он тоже нервничал, объективных причин для страха пока не видел. А идти на поводу у своих инстинктов не желал. — Нам надо дождаться утра. Туман рассеется, когда взойдет солнце.
— Не рассеется. Что-то подсказывает мне, что тут…
— Ау, есть тут, кто живой? — раздался откуда-то спереди громкий отчаянный оклик. — Пожалуйста, помогите!
Минутой позже к телеге из тумана вышел какой-то незнакомый седой старичок-оборванец. Солоха невольно поморщилась: от незнакомца пахло так отвратительно, словно бы он успел вываляться в большой навозной куче, а уже потом решился на разговор с ними. Его длинное, лошадиное невыразительное лицо действовало отталкивающе, а зеленоватые зубы и вовсе отвращали.
Девушка охнула. Впервые она чувствовала такую сильную, буквально рефлекторную антипатию. И хотя с виду тщедушный старикашка казался сущим святошей внутренний голос подсказывал Солохе, что внешность, порою, бывает обманчива. Она так и застыла, немигая глядя на старикашку.
— Дедушка, а вы откуда? — рассеянно почесав макушку, спросил Адин, спрыгивая с телеги. Следом поспешила и Солоха, скрутив в карманах штанов пару кукишей. Оставаться в телеге в одиночестве она побоялась. Старик перевел на нее взгляд, вздрогнул, гневно блеснув водянистыми глазами, а затем, растянув тонкие губы в улыбке, выдал: