- Входи через черный вход. Не хватало еще, чтобы гости увидели, какое жалкое зрелище ты из себя представляешь.
Ты уходишь, и мне больше нет нужды хранить хотя бы последние крупицы гордости, поэтому я сворачиваюсь клубочком просто на тропинке, прижимая колени к груди. Ни за что не встану. Никогда. Я буду лежать здесь пока земля не разверзнется подо мною и не поглотит меня. Или пока я не иссохну, лишенная пищи.
Я просто хочу, чтобы кто-то меня обнял. Мне просто нужно чье-то тепло. Я так устала быть одинокой, в этом холодном коконе, где у меня не осталось ничего, только сизый туман ледяного равнодушия и жестокости.
Я не замечаю тебя до тех пор, пока ты не подхватываешь меня на руки, и я только испуганно вскрикиваю, пытаясь по выражению твоего лица понять, зачем ты вернулся.
- Ну что смотришь? Можешь радоваться, ты окончательно села мне на шею. Но это не навсегда, Кэролайн. Когда-то твои игры погубят тебя. Помни.
***
Япония, Токио, 2020 год, май, 01.30
- А потом я плакала всю ночь. А ты то обнимал меня, то оскорблял, то уходил, оставив в одиночестве. Что ты чувствовал тогда, Клаус? - Мы с тобой сидим на диване, когда ты задаешь этот вопрос, вырывая меня из омута горестных воспоминаний о событиях многолетней давности.
- Боль. Обиду. Грусть. Все то, что ненавидел в себе. Как же я презирал тебя за то, что ты снова заставила меня испытывать эти такие человеческие эмоции. Ты была моя! Тогда ты обязана была быть моей.
- Я и была. Просто ты не верил в это. Все дело в вере, Клаус. А ты не верил мне ни тогда, ни сейчас, иначе не прогонял бы, а понял бы, почему я уезжала. - Ты смотришь на меня так пристально, а потом проводишь кончиками пальцев по моей щеке, возможно пытаясь через прикосновение передать мне частичку той веры, которой ты научилась за эти десять лет, в отличии от меня. - Но я еще не закончила. Ведь мы не сразу уехали из Мистик Фолс. Далеко, не сразу…
========== Глава 23. Hysteria ==========
Глава написана под песню Muse “Hysteria”. Песню слушать не обязательно, но для атмосферы - желательно.
США, Мистик Фолс, 2012 год, октябрь
Прошло уже почти четыре месяца с той злополучной вечеринки. За это время мы с тобой отдалились окончательно, и теперь между нами не было ни физической, ни тем более духовной близости. Иногда, лежа в холодной постели и смотря невидящим взглядом в темный потолок, я представляла тебя с какими-то безликими девушками. В такие моменты я сильно зажмуривалась, так, чтобы глазам становилось больно, и чтобы эта боль вытеснила образы и яркие картинки, в которых ты прикасался к чужому телу, целовал чужие губы, шептал какие-то странности на иностранных языках кому-то другому. Не мне. Но избавиться от этих фантазий мне не удавалось, и я тихо плакала, уткнувшись носом в подушку и вслушиваясь в тишину в глупой надежде, что где-то там, на первом этаже, раздадутся твои шаги - вестник твоего возвращения. Но проходили часы, за окном начинал заниматься рассвет, заливая комнату бледно-желтым светом, а ты все не возвращался и я, вконец обессиленная, проваливалась в тяжелый, беспокойный сон.
В самом начале я пыталась извиняться, и слово “прости” срывалось с моего языка по сотни раз на дню. Я пыталась объяснять, я наплевала на гордость и ходила за тобой по пятам, лишь только бы не оставаться одинокой, не погибать в этом мире, стены которого все рушились и рушились, грозясь упасть на меня и уничтожить последние крупицы моей и так сломанной жизни. Сначала ты просто игнорировал мои извинения, сохраняя безразличие и хладнокровие, которые стал проявлять уже на следующее утро после приема, кажется позабыв, что ночью обнимал меня и дарил хотя бы молчаливое, но такое необходимое утешение и понимание. А еще через несколько недель тебе надоели мои извинения, и ты просто обхватил мое лицо ладонями, внимательно посмотрел в мои глаза и яростно прошипел сквозь сжатые зубы: