- Это женский туалет. - Я смотрю на него в зеркало, все также склоняясь над раковиной и держа руки под холодной водой.
- Я знаю. Но ты ведь не против моего присутствия, правда, милая? - Он многозначительно и, по его мнению, наверняка многообещающе приподнимает брови, а я только усмехаюсь. Ну-ну, вполне вероятно, что он выйдет отсюда со сломанной рукой.
- Можешь оставаться, раз ощущаешь себя девушкой. А я ухожу. - Я медленно выключаю воду, подхожу к выходу, но этот наглец упорно стоит возле двери, не понимая, что сейчас очень неудачное время, чтобы проверять мое терпение. - Отойди с дороги.
- Ну, Кэри, ты такая сладенькая девочка. Ты же не будешь упрямиться. Не хотелось бы заставлять тебя… - Он касается своими потными пальцами моей щеки, добавляя в голос угрожающих интонаций. А вот это зря… Я резко откидываю его руку, но уже спустя секунду он обхватывает меня за талию, пытаясь притянуть к себе. Одно мгновение - и он уже падает от довольно легкого толчка. Я стараюсь себя сдерживать, поэтому намереваюсь уйти, пока ярость вкупе с алкоголем, который все еще окончательно не выветрился из крови, не довела меня до необдуманного поступка. - Да брось, Форбс! Ты же трахалась со всем городом! Хочешь, я заплачу тебе? Сколько там платит тебе твой богатенький покровитель? Видимо, немало, шмотки дорогие и вся в побрякушках. Элитная шлюха, да? - Я глубоко выдыхаю, под моими пальцами крошится деревянная дверная ручка, я скриплю зубами и прокусываю себе губу, но сдерживаюсь и тогда, хотя ярость душит, заполняя каждую клеточку тела. Но этот идиот и тогда не замолкает, он продолжает, он разрушает любые запреты и сожаления, своей фразой: - Мой отец всегда говорил, что и твоя мать была потаскухой. Это у вас семейное, да?
Пусть меня простит Бог. Или не прощает, если не может. Но тогда я не могу сдержаться, мне хватает одной секунды, чтобы оказаться рядом, разорвать кожу, вспороть ткани, впиться клыками в яремную вену. Я не пью его кровь, позволяя ей свободно стекать в огромную лужу на кафельном полу. Я не питаюсь им. Я убиваю его. И пусть меня проклянут, пусть осудят, но я не могу простить. Что угодно, но только не эту грязь, которую этот ублюдок позволил себе вылить на память моей матери.
Я не слышу, когда ты входишь, только чувствую, как твои сильные руки обхватывают мою талию, оттаскивают от давно бездыханного тела, лежащего в луже крови. Меня бьет крупная дрожь, и я срываюсь на рыдания, вцепляюсь пальцами в твою рубашку, пачкая тебя алой жидкостью.
- Я не… Я… Он сказал… Мама… Понимаешь? - Конечно же, ты ничего не понимаешь из тех урывочных слов, которые вырываются вместе со всхлипами, но ты прерываешь меня, кладешь мои руки по бокам раковины, заставляешь меня наклониться ниже, одной рукой приподнимаешь мои волосы, а другой открываешь кран, набираешь в ладонь ледяную воду и проводишь ею по моим губам, говоря:
- Помолчи. Мне не нужны твои объяснения. Убила? Значит был повод. Все хорошо, Кэролайн. Тихо-тихо, давай-ка умоемся и поедем домой. - Ты что-то утешительно шепчешь, продолжая смывать кровь теперь уже с моих ладоней, и я хочу ответить что-то, объясниться, но не успеваю… Дверь открывается, в зеркале я вижу Бонни, которая сначала смотрит на тебя, потом ее взгляд опускается на пол, к трупу, она бледнеет, но быстро берет себя в руки и, предварительно захлопнув за своей спиной дверь, яростно шипит сквозь зубы:
- Развлекаетесь? Как ты можешь, Кэролайн?
- Это я развлекаюсь. Он мне не понравился, я его убил. У тебя еще есть вопросы? Если нет, выйди. Дверь сзади. - Твой голос холоден, и в нем явственно слышится угроза. И Бонни уходит, предварительно бросив на тебя этот свой предостерегающий взгляд и одарив меня презрительным выражением лица, когда наши глаза встречаются в отражении зеркала. Она не поверила. Она знает, что это сделала я…
========== Глава 25. Исключение из правила ==========
Всю ночь я так и не сомкнула глаз. Мне не давали покоя мысли, сомнения, страхи, которые упорно не хотели меня отпускать, заставляя то и дело возвращаться к давно минувшим дням. Я вспоминала Деймона. Вот он пьет мою кровь, а спустя мгновение я вспоминаю, как он обнимает меня, чтобы усыпить мою бдительность и убить, ведь я была помехой и угрозой для людей, которых он любил. Ты тоже пил мою кровь. Тоже хотел позволить мне сгнить заживо. Но, в отличии от Деймона, иногда ты позволяешь мне слабость, позволяешь как сейчас плакать у тебя на груди, вцепившись пальцами в мягкую ткань твоей рубашки, и просто гладишь меня по разметавшимся волосам, целуешь в висок и шепчешь какие-то бессвязные фразы, которые я не слышу, но звук которых вселяет в меня ощущение безопасности.
- Я их всех разочаровала. Я предала их. - Часы пробивают четыре раза, мои глаза пекут и в голове гудит из-за выпитого алкоголя. Твои глаза прикрыты, но я знаю, что ты не спишь.