Но мать и слушать не стала — сразу же запретила:
— Незачем. Отец уже там, он разберется.
Спорить с Бьенной Вейз было бесполезно, она еще раз повторила то, что и всегда: воспитанной девушке не место на боях, тем более среди наемников и рабов Арены, — и удалилась распоряжаться дальше. А Салема осталась ждать и волноваться. Она сорок раз оббежала двор, накричала на младших братьев и замучила мастера Ияда предположениями, что же могло случиться с братом, пока повозка не вернулась. Гайяри был в забытьи и не открыл глаз, даже когда его переносили в постель. Но отец заверил, волноваться не о чем: сама целительница Лукиана лечила его рану и сказала, что теперь опасности нет. А сонным зельем специально опоила, чтобы снять боль и дать отдых, так что пусть отсыпается.
Но Гайяри был бледен и казался таким вымотанным, что Салема все равно беспокоилась. Она не поверила, что это просто сон, так и просидела у его постели до вечера, то и дело вытирая глаза, чтобы не заплакать. Даже про наряды забыла, и про то, что собиралась как-нибудь по-особенному уложить волосы. Только про само свидание помнила, и, глядя на то, как наступает вечер, и тени деревьев синеют и удлиняются, все надеялась, что брат проснется раньше, чем придет время уходить. Как же она его оставит, не убедившись, что все хорошо?
Слава творящим, так и вышло: солнце едва коснулось верхушек деревьев, когда Гайяри открыл глаза.
— О, сестренка, привет, — сказал он сонно и улыбнулся.
— Ну что, живой? — спросила Салема нарочито-весело. Еще не хватало, чтобы брат понял, как она переживает.
— Живой. А ты, смотрю, не особо верила, сидела тут и ревела целый день? Чего глаза-то такие красные?
— Вот еще! — фыркнула она. — Привык, что по тебе все девчонки убиваются. А я просто задремала от скуки. Как же это великий златокудрый демон позволил так себя отделать? Ты же у нас вроде непобедимый, а?
Салема со смехом щелкнула брата по носу. Он не обиделся, но нос все равно задрал:
— Голова моего соперника где-то в песке валяется, а без головы победить сложно. Так что да, сестренка, я непобедим.
Представив, как Гайи рубит головы, Салема внутренне содрогнулась. Но брату нельзя показывать, что его шуточки задевают, ни то придумает еще десяток гадостей похуже. Поэтому она не ответила, а нарочито-спокойно взялась заплетать косу. Заплела, перекинула за спину, и поднялась уходить. Нарядиться теперь точно не успеет, но это и не так важно. Главное — не опоздать. Гайи проснулся, смеется над ней как обычно, значит, она и в самом деле волновалась напрасно.
— Раз так, можешь и дальше спать, а я пошла.
— К Нару Орсу? Беги-беги… заждался, небось.
— А хоть бы и к Нару, — Салема пожала плечами и показала язык. — Завидуешь? Я-то на свидание пойду, а ты тут валяйся. Один!
— Вот еще, завидую. Было бы чему! — он тоже усмехнулся, но потом приподнялся на локоть и поймал ее за руку. — Постой. Пока не сбежала, принеси мне воды умыться? И плащ, чтобы никто не видел, а?