Ты хочешь меня невозможного, но выбора у меня нет.
– Ремень, – велел Вельзевул, спешно раскладывая свои инструменты.
Разъяснять не пришлось, несложно было догадаться, чего он хотел.
– Зажми зубами, парень, а то язык откусишь, – я старалась, чтобы голос звучал ровно. Думать о другом. Не думать вообще.
Бесёнок спорить не стал, только невозможно длинный хвост от этой просьбы лихорадочно застучал по полу.
– Придержи его за руки, только крепко, – Вельзевул уже склонился над раной, а мне пришлось встать у изголовья, чтобы не быть помехой.
Бесёнок выгнулся, едва только лекарь начал свою работу. Из глаз полились слёзы, а мутный взгляд беспорядочно заметался по комнате будто в поисках чего-то. Чтобы удержать мелкого демона на месте, мне почти всем весом пришлось надавить на его плечи, так, что аж дыхание перебило. Если из-за его дёрганий Вельзевул что-то не то резанёт, можно будет сразу заказывать панихиду. Впрочем, что Вельзевул там делал, я усиленно старалась не смотреть, чтобы не начало мутить. Достаточно было и того, что весь воздух вокруг пах кровью, а адский лекарь уже и сам оказался в ней почти по локоть. Просто держать и всё. Одно это требовало уже всех моих усилий. Но постепенно судороги стали ослабевать – бесёнок начал отключаться от боли.
– Ему нельзя терять сознание! – строго предупредил Вельзевул, не поднимая головы. – Держи его на поверхности.
– Парень, не засыпай, слышишь? Смотри на меня…
О, Дьявол, я даже имени его не знаю!
Первое время удавалось кое-как удерживать мутный взгляд на себе буквально несколько секунд, а потом он снова начинал рассеянно блуждать по потолку, и глаза закрывались. Приходилось повторять какие-то бессмысленные слова, хлопать по щекам, и каждый раз все тяжелее ему это давалось. В один момент я вдруг поняла, что но он не возвращается, сколько не зови.
– Вельзевул…
– Я не слышу, – адский лекарь наконец выпрямился и посмотрел на меня, – как бьётся его сердце.
Вельзевул склонился над его лицом: два вдоха, тридцать толчков на грудную клетку, руки не сгибаются в локтях. Потом ещё раз – всё то же самое. Ни одна мышца не дрогнула, только губы стали ещё бледнее, проявился синеватый оттенок едва заметно. Вельзевул отступил, растеряно опуская руки, и глаза у него сделались как будто стеклянные.
– Чёрт, да я ведь уже закончил, чего же ты потерпеть не мог.
– Он, что? Умер? – в груди болезненно ёкнуло. Вот сдалась-то мне одна единственная жизнь, я ведь отнимаю их десятками… – И это всё? Просто так отпустишь его?
– Здесь больше ничего не сделаешь, – Вельзевул всё никак не мог оторвать от бесёнка взгляд.
Он был такой растерянный и беспомощный, а теперь лежит застывший.
Да твою мать, как будто что-то могло пойти так, пока я рядом!
Два вдоха, тридцать толчков на грудную клетку, руки не сгибаются в локтях.
– Лилит, не надо уже, это бесполезно.
Мне на плечо легла тёплая ладонь, но я дёрнулась, скидывая её.
– Просто рот закрой. Не может такого быть, чтобы умер.
Я все время отнимаю жизни, дай мне хоть одну спасти.
Говорят, упорство, это сильная сторона личности, а упрямство – это как бестолку биться головой о стены и оно никогда и ни к чему хорошему не приводит. Мне сейчас просто не хватает духу отступить, мной сейчас овладело упрямство, тупое лобовое упрямство, которым и в самом деле ничего не достичь.
Ещё раз.
– Ну заводись! Ну пожалуйста, – заклинание-мольба-крик-о-помощи. – Ну давай!
Два вдоха, тридцать…