Он не адресовал вопрос напрямую Катерине – скорее озвучил главную тревожащую его мысль. Княжна отвела взгляд, не зная, должна ли она сказать что-то в ответ на это: она и сама не понимала дядюшку, да и в целом тех, кто осмеливался пойти против царя. Однако правду говорят, что чужая душа – потемки: то, что им видится незначительным и абсурдным, для кого-то – причина достаточная даже для убийства.
– Судя по тому, что и у нынешних студентов-революционеров нет явных причин для выступлений, но оттого ситуация не меняется – человек слишком не поддающееся логике существо, – констатировала факт княжна.
– Ваши слова без доказательств могут счесть клеветой, даже если я доложу Императору о том инциденте в Михайловском, – вновь заговорил Николай, возвращаясь к главному – необходимости найти прямую улику против старого князя. И, боюсь, при его осторожности это будет не так просто сделать, пока он не решится на повторное покушение.
– Ваше Высочество! – Катерина вскочила с кресла, в ужасе смотря на цесаревича. – Если Вам жизнь не дорога, подумайте о государыне — она и без того в постоянном волнении за Вас!
– Я не намерен умирать сейчас, но второе покушение должно состояться. Только дослушайте меня, Катрин, прежде чем вновь твердить о моей глупости. Вы должны показать своему дядюшке, что готовы стать соучастницей, чтобы мы могли знать, когда и где все произойдет. Эта информация появится у жандармов — когда он попытается совершить нападение, у нас будут неопровержимые доказательства его причастности. Даже если он вновь будет действовать чужими руками: все разговоры между Вами и Вашим дядюшкой будут иметь свидетелей.
Слова цесаревича не были лишены смысла, и нельзя было отрицать, что он все неплохо продумал, однако Катерину не покидало волнение и даже страх. Делать Наследника Престола живой приманкой, даже имея все гарантии его неприкосновенности, было слишком опасно. Она и помыслить боялась о том, что его ранят, а самый ужасный исход и вовсе заставлял бледнеть и проклинать корсет, мешающий делать полноценные вдохи. В упор смотря на Николая, излагающего весь план в подробностях, княжна пыталась найти в себе силы выдавить хоть слово. Голос подчинился неохотно, в горле стоял ком, и каких усилий ей стоило произнести пару фраз — лишь Всевышнему известно.
– Я скорее лично подниму дуло пистолета на дядюшку, нежели позволю Вам рисковать своей жизнью.
Фраза прозвучала не менее оглушающе, чем реальный выстрел. Когда Катерина осознала, что именно сорвалось с ее губ, и сколько правдивы были эти слова, внутри все застыло. Казалось, даже сердце прекратило биться. Она действительно могла бы это сделать. И становилось страшно.
Николай, не менее своей собеседницы пораженный ее заявлением, замолк, рассматривая княжну так, словно бы видел впервые. Медленно выйдя из-за стола, замер в нескольких шагах от нее, не отводя взгляда. Молчание, густое и странное, длилось какие-то секунды, но в них даже жизнь растворилась, уступив место пустоте и тяжелому гулу в ушах.
– Вы удивительная девушка, Катрин.
Голос звучал хрипло, неровно, и абсолютно естественно вплетался в эту тишину. Не рушил, не кромсал — оставался правильным звуком, едва ли более громким, нежели удары сердца. Но новая фраза вернула все на круги своя, и шум за окнами дворца ворвался в реальность, напоминая о том, где они и кто они.
– Обещаюсь украсть Вас из Петропавловской крепости, если по моей вине Вы попадете туда.
– И быть в бегах всю оставшуюся жизнь? Я находила Вас более благородным, Ваше Высочество.
Отвернувшись к окну, за которым уже давно в свои права вступил январский вечер, княжна отвела в сторону тонкий тюль. Одним лишь ироничным замечанием цесаревич разбил всю ту неловкость, но уничтожить тревогу не сумел. Мирно опускающиеся на дворцовую площадь снежинки казались какой-то насмешкой природы, что во всех литературных произведениях сопереживала человеку, отражая его состояние. Сейчас же — лишь резко контрастировала с оным.
Голос Николая раздался совсем близко (она и не заметила, как его тень скользнула по тяжелой шторе), за спиной, и Катерина непроизвольно вздрогнула.
– Вам не придется брать в руки пистолет.
– Как же Вы тогда собираетесь осуществить эту затею? – так же тихо осведомилась княжна, не меняя своего положения, но закрыв глаза. Так было проще.