Собравшись в одной из гостевых комнат, семья Форкельнов и Адвен Лингрен, живший после отъезда сына один, вспоминали различные истории из своей жизни. Среди рассказов Адвен вспомнил, как ловил по всему городу загулявших Таллена и Клибека.
Услышав имя своего брата, Мабрик решил продолжить свой рассказ о нём.
***
Расположившись на границе владений Волтеров и племени Карчетти, собравший армию, уступающую в численности Микенам, Клибек, не обладавший военным опытом своего брата, остался на месте, не зная, как действовать дальше. Письмо, посланное отцу, так и не получило ответа.
Когда растерянный Клибек уже собирался направлять войско в сторону Кронца, чтобы объединиться с Набисами, постовые доложили, что ему привезли письмо от вождя племени Карчетти.
— Где письмо? — удивлённо спросил Клибек, не получив его сразу в руки.
— Привёзший его человек говорит, что передаст его только лично в руки… — ответил постовой.
— Так почему он ещё не здесь? — разозлился принц.
Постовой вышел, и через мгновение в палатку зашёл Сириго Фолитикс.
— Вам письмо от вождя Чигго! — с ходу заявил он, протягивая письмо.
— Я уже знаю! — зло ответил принц, читая письмо. — Почему так важно, чтобы передать лично?
— Там у меня остались друзья… — уверенно начал археолог, но под взглядом Клибека запнулся. — Я хотел убедиться, что вы незамедлительно направитесь к ним.
— Пошёл вон! — разозлился принц. — Убедиться он хотел!
Сириго выбежал из палаты, поторопившись уехать. Но не успел лагерь скрыться из вида, как его начали сворачивать.
***
Радость победы над давним врагом была сильно омрачена. Когда Золтан Микен вернулся в лагерь, ему доложили, что пожар не причинил вреда личному составу, но потери провизии и личных вещей были велики. Это делало невозможным дальнейшее наступление до тех пор, пока не будут восстановлены запасы.
Для пополнения запасов было принято решение о транспортировке всего необходимого из Гротеца. Для этого Золтан выписал своё распоряжение, которое должна была передать заведующему складами Кира.
— Передай также отцу о моей победе! — попросил Золтан перед тем, как его очаровательная возлюбленная покинула лагерь.
***
За время общения с Золтаном Кира Моутрес прекрасно научилась ездить на лошадях, благодаря чему уже через сутки была в городе. На склад заходить смысла не было, так как во время отсутствия Золтана в городе его жители боялись ослушаться Марека.
Отец Золтана всё свободное ото сна время проводил в обществе своих прислужниц, всячески ублажающих его ради особых привилегий. Но, несмотря на это, благодаря своим шпионам, раскиданным не только по всему Зелёному королевству, но и по собственному городу, Марек знал обо всём, что происходит.
— Пошли вон! — приказала Кира трём обнажённым прислужницам, делающим лорду массаж.
Прикрытый небольшим полотенцем Марек, лежавший на спине на кровати весь в масле, зло посмотрел на неё, но увидев, что она раздевается, устроился поудобнее.
— Вы напряжены… — заметила обнажённая Кира, проводя по торсу своего лорда нежной рукой.
— От Золтана давно не слышно вестей, — сказал он. — Может, ты мне что расскажешь?
— Есть хорошая новость! — улыбнулась Кира, а её рука скользнула под полотенце.
Марек с наслаждением вздохнул. Кира не была одной из его прислужниц, но только когда она стала приходить к нему, он разрешил ей быть любовницей сына.
Полотенце упало, а Кира залезла на кровать и, перекинув ногу, села сверху.
— Дело в том, что Золтан смог сделать то, что не смогли вы… — нагло сказала она, но Марек, удивлённый поведением Киры, не допускающей его до заветного, а ублажающей различными иными способами, упустил это.
Схватив её обеими руками, Марек с силой вошёл в неё. Раздался тихий стон, нисколько не похожий на стон удовольствия, и Кира, склонившись, прошептала ему на ухо:
— Он убил Алекса! Он убил сына вождя Чигго!
Только сейчас Марек понял, о чём речь. Он широко раскрыл глаза и хотел что-то спросить, но вместо этого застонал, но уже не от удовольствия, а от боли. Маленький нож, который всё это время лежал на стоящем рядом с кроватью столе, теперь торчал из его груди.
Кира встала с умирающего лорда, всё ещё сотрясаясь от ненависти и презрения, испытываемого при каждой их встрече. Медленно одевшись, она вышла из комнаты и направилась на склад. Наступление должно было продолжится через несколько дней.