Зачисление всех троих в Университет стало притчей во языцех среди местных студентов и Преподавателей.
За день до нашего знакомства Гела приехала в город с прошениями от имени всех троих принять их к зачислению. К документу прилагались рекомендации от Преподавателей Школы и их выпускные табели. Все с оценками не ниже: «Блестяще», кое-где с пометками вроде: «Спрашивать особо строго», или: «Давать дополнительный материал». В рекомендациях проскальзывали фразы вроде: «Потрясающе находчива», «Необычайно сильна в исцеляющей Магии», «Способна на величайшие свершения», «Насыщенность, какой не видели уже много лет».
Так или иначе, но сперва секретарь, а потом и Ректор, ознакомившись с рекомендациями, решили проверить всех троих особыми вступительными испытаниями.
Ламину – в госпиталь (как раз с учений вернулись боевики и некроманты), Ору – к животным (с тех же учений), а Гелу…
Студенты ухитрились утром разрушить одну из башен нежно любимого Университета. Восстанавливать долго, нужно три десятка сильных и опытных Магов, лучше команду (чтоб не цапались в процессе работы). А тут...
Почему бы не попробовать абитуриентку, которая получила ТАКИЕ рекомендации от Преподавателей Школы?
Все были вызваны к Ректору и получили задания. Лэм и Ора – на неделю по госпиталям, а вот Гела – ограничена во времени до начала занятий. Обе девочки работали и радовались: поток простых пациентов – где просто Магией залечить, где нужных настоев сделать, где последствия заклятья устранить, где проклятье выгнать. Не сложно. За неделю каждая показала себя с наилучшей стороны, и были поздравлены с поступлением в Университет сразу после финальной практики от Школы. Девочки подсуетились и попали на свои практики в те же госпитали при Университете.
А вот Гелата не могла спокойно спать: ночами она просиживала в библиотеках или корпела над чертежами и схемами, пытаясь придумать, как бы восстановить клятую, башню, и все, что она уничтожила своим падением.
К концу первой недели она побледнела, к концу второй – спала с лица и почти перестала есть и спать. К концу третьей – начала нервничать. К концу четвертой – кидаться на окружающих, при этом продолжая очень мало есть и спать. К концу пятой недели я, по совету Лэм, стал втихую добавлять успокоительное в еду и напитки. И в какой-то день, переборщил. Вместо «чуток» добавил целую грань. [i]
Гела уснула. На три дня. Потом проснулась, и как свеженький зомби пошла на кухню. Съела все, до чего дотянулась и уснула прямо там. Её, конечно, перенесли в её покои.
Той же ночью, когда я уже удобно устроился в её ногах и успел уснуть, меня разбудил возглас: «Вот дура безголовая!». Проснулся я в полете, потому что Гела в кровати подскочила.
Как была (то есть в белой ночной рубашке и с растрепанными волосами), она побежала в библиотеку.
Я, ругаясь, потопал за ней. Когда я пришел, она уже обезьяной прыгала по лестницам в поисках нужной книги. Наконец (минут через сорок) она с победным воплем свесилась с лестницы в дальнем конце библиотеки.
Вооружившись увесистым и очень пыльным томом, Гела побежала к себе и заперлась на сутки в кабинете. Радостью стало то, что к следующему ужину она уже явилась сама. Пыльная, но довольная.
Девочки только порадовались и напомнили ей, что занятия начинаются завтра.