без прикосновений, если ты так сильно боишься моей силы.
— Я была бы дурой, если бы не боялась ее, — прямо ответила я. — Я скорее лягу в
постель с питоном, чем с вампиром — вы оба хладнокровные хищники, но, могу
поспорить, змея намного больше любит обниматься.
— Я тоже люблю обниматься, — прошептал Корбин, прикрыв глаза. — И я могу быть
ласковым, нежным и страстным. Ну же, Эддисон, я чувствую твое вожделение, оно
пульсирует во мне в каждую нашу встречу. Как давно к тебе в последний раз
прикасался мужчина?
— Ты чувствуешь не мое вожделение, а собственное эго, придурок, — огрызнулась я, разозлившись, что он так легко догадался о моей проблеме. — А если продолжишь
приставать ко мне, я доставлю тебя в полицейский участок так быстро, что у тебя
башка закружится.
— Ладно-ладно. — Он поднял руки в жесте «не стреляй» и спрятал клыки. — Я бы не
хотел оказаться по другую сторону закона. Просто знай, что мое предложение
остаётся в силе. Меня сильно тянет к тебе, и я хотел бы познакомиться с тобой
поближе, ментально или физически. Или и то и другое.
— Ты зря тратишь время. Найди кого другого на роль персонального банка крови,
потому что я никогда не соглашусь на это.
— Да? — Я даже не успела моргнуть, как он схватил меня за руку и отвернул вверх
рукав моего серого пиджака, обнажая шрамы на запястье. — Ты утверждаешь, что
ненавидишь вампиров, и все же кормишь одного из нас, Эддисон. Кто этот
счастливец?
— Отпусти, — сказала я, не оказывая сопротивления (а смысл? Я скорее вывернула бы
руку, чем вырвалась из его захвата). — То, что я делаю в свободное время — не твое
грёбаное дело, — сказала я ему.
— Кем бы ни был этот вампир, у него не очень много опыта. Я мог бы вылечить тебя.
— Он так нежно поглаживал мое травмированное запястье большим пальцем, что я
едва ощущала прикосновение. Однако эта легкая ласка, казалось, посылала
электрические импульсы по всему моему телу.
— Я сказала, отпусти. — Моё дыхание стало прерывистым (от гнева, конечно же).
Наконец, Корбин отпустил меня.
— Хорошо.
— Ну, всё. — Как только моя рука оказалась вне его хватки, я застрочила в своем
блокноте. — Жди повестку в суд. Я знаю, что семинаров о сексуальном
домогательстве не было в то время, когда тебя создали, или породили, или как там вы
это называете...
— Мы называем это перерождением, — сказал он, наблюдая за мной. — Или
обращением.
— Без разницы. — Я вырвала листок и протянула ему. — Я пришла сюда осмотреть
клуб и поспрашивать сотрудников, а не выслушивать ту чушь, которую ты несёшь.
Корбин, казалось, удивился.
— Я бы не предложил тебе сексуальные услуги, если бы твоя нужда не была столь
очевидной, Эддисон. И если бы ты не была такой завораживающе прекрасной.
Я в отвращении взмахнула руками.
— До тебя все никак не дойдет, да? Тебе грозит, как минимум, огромный штраф, а ты
всё продолжаешь нарываться. Сколько раз повторить? Мне не интересно.
Корбин улыбнулся, снова сверкая клыками.
— Я поверю в это лишь тогда, когда твое тело подтвердит слова. Обдумай мое
предложение насчет секса и шрамов. Доброго вечера, Эддисон.
Он скользнул прочь, оставив меня дымящейся от ярости.
— Для тебя офицер Годвин, — прошептала я, зная, что он мог слышать меня даже
через переполненный зал и гремящую на танцполе музыку. Ну, конечно, Корбин даже
улыбнулся и отсалютовал мне. Будь он проклят. Я надеялась, что судья удвоит или
утроит обычный штраф. К сожалению, преподать ему урок не удастся — Корбин был
настолько богат, что без проблем выплачивал огромные страховые взносы за свой
глэм-секс клуб. Этот штраф — просто капля в море по сравнению с выручкой,
которую собирает «Под Клыком» каждую ночь.
Я развернулась и, буквально кипя от ярости, направилась к выходу в задней части